тоже веселится вовсю. Зрители могли видеть белизну его накладных зубов, шевеление губ под мокрыми обвислыми усами, могли наблюдать комическое пускание пузырей, как и тогда, когда он ел под водой яблоко. Видели белые костяшки пальцев, когда он принялся царапать стекло, – и радостно смеялись, далеко не впервые тем вечером.
Две минуты пятьдесят восемь секунд…
Три минуты семь секунд… двенадцать секунд…
Браво! Браво! Браво!
Но вот на лицах появляется озабоченность, слышится шарканье ног, служки и дрессировщик тоже принимаются искать, занавес опускается раньше, чем открыли крышку бака…
Прибегают шесть танцовщиц-англичанок, мужчина, у которого номер с пони, собаками и обезьянками, и прочие…
Лишь утром публика узнает, что произошел несчастный случай и Тедди осталась вдовой…»
Из этой цитаты ясно, сколь глубоки познания автора в природе симптоматических актов; он наглядно и убедительно показывает нам глубинные причины так называемых неловких действий.
Глава IX
Симптоматические и случайные действия
Описанные выше действия, в которых мы нашли выполнение того или иного неосознаваемого намерения, проявляют себя в форме нарушения других, преднамеренных, действий и совершаются под предлогом неловкости. Те случайные действия, о которых мы будем говорить теперь, отличаются от ошибочных лишь тем, что якобы отвергают всякое сознательное намерение – и потому не нуждаются в предлогах. Они выступают сами по себе и не встречают сопротивления, ибо никто не подозревает у них целей и намерений. Мы совершаем такие действия, «ничего при этом не думая», «чисто случайно», «чтобы куда-нибудь руки деть» и т. п., причем предполагается, что такой ответ положит конец любым расследованиям значений этих поступков. Дабы оказаться в столь исключительном положении, эти действия, не находящие себе оправдания в неловкости, должны удовлетворять двум условиям: они не должны бросаться в глаза, а их последствия должны быть незначительными.
Я собрал немало образчиков такого рода случайных действий – от самого себя и от других; по тщательному изучению отдельных примеров можно сделать вывод, что эти действия заслуживают названия симптоматических. Они выражают нечто, о чем действующий субъект не подозревает и чего, как правило, не собирается сообщать, предпочитая хранить в себе. Следовательно, наряду со всеми остальными рассмотренными выше явлениями, они играют роль симптомов.
Конечно, наиболее обильный урожай таких случайных, или симптоматических, действий мы собираем при психоаналитическом лечении невротиков. Не могу удержаться, чтобы не показать на двух почерпнутых из этого источника примерах, как далеко идет и как тонко проводится обусловливание этих явлений бессознательными мыслями. Граница между симптоматическими и ошибочными действиями настолько размыта, что эти примеры можно было бы включить и в предыдущую главу.
1) Молодая замужняя женщина вспомнила по ассоциации во время визита, что вчера, обрезая ногти, она «порезала себе палец, когда хотела срезать кутикулу у основания ногтя». Это настолько малоинтересно, что поневоле удивляешься – зачем об этом было вспоминать и говорить; в итоге возникает предположение, что налицо симптоматическое действие. Выяснилось, что палец, с которым произошло это маленькое несчастье, был тем самым, на котором носят обручальное кольцо. Кроме того, накануне была годовщина дня свадьбы этой женщины, и в таком свете ранение приобретает вполне определенный смысл, который нетрудно разгадать. Еще эта дама поведала свой сон, содержавший указания на неловкость ее супруга и на нечувствительность ее как женщины. Однако почему она поранила себе палец левой руки, ведь обручальное кольцо носят на правой? Ее муж-юрист – доктор права (Doktor der Rechte), а в юности она была тайно влюблена во врача (Doktor der Linke, букв. «доктор слева». – Ред.). То есть брак «с левой стороны» тоже имеет вполне ясное значение.
2) Одна юная незамужняя дама призналась мне: «Вчера я ненароком разорвала пополам банковский билет в сто флоринов и дала одну половинку подруге, бывшей у меня в гостях. Что это – тоже симптоматический поступок?» Тщательное расследование позволило установить следующие подробности. Моя пациентка посвящала часть своего времени и состояния делам благотворительности. Вместе с другой дамой она заботилась о воспитании одного ребенка-сироты. Банковский билет в сто флоринов ей прислали в качестве взноса; она вложила билет в конверт и оставила на время у себя на письменном столе.
Посетительницей была уважаемая дама, оказывавшая моей пациентке содействие в других благотворительных делах. Она захотела записать имена тех, к кому можно обратиться за пожертвованиями. Под рукой бумаги не нашлось, и тогда моя пациентка схватила конверт, лежавший на письменном столе, и, не думая о содержимом, разорвала на две части, из которых одну оставила у себя, чтобы также составить список, а другую передала посетительнице. Замечателен безобидный характер этого явно нецелесообразного поступка. Как известно, ассигнация не теряет цены, будучи разорванной, если только из остатков можно составить ее заново целиком. Порукой тому, что эти куски бумаги не будут выброшены, служила важность записанных имен; не могло быть сомнений и в том, что моя пациентка восстановит ценное содержимое конверта, лишь только заметит, что она натворила.
Какое же бессознательное намерение должно было выразиться в этом случайном, совершенном, быть может, по забывчивости действии? Посетительница имела вполне определенное отношение к нашему курсу лечения. Это она в свое время отрекомендовала меня пациентке как врача, и, если я не ошибаюсь, последняя считает себя в долгу перед нею за этот совет. Не должна ли была половинка ассигнации олицетворять нечто вроде гонорара за посредничество? Пожалуй, это было бы в достаточной мере странно.
Однако сюда присоединился материал иного рода. Незадолго до визита ко мне совершенно иного рода посредница спросила у родственницы пациентки, не угодно ли будет той познакомиться с неким господином. В утро, о котором идет речь, за несколько часов до посещения моего кабинета, от этого господина пришло письмо с предложением руки и сердца, вызвавшее много насмешек. Когда затем гостья начала разговор с вопроса о здоровье моей пациентки, последняя почти наверняка подумала так: «Подходящего врача ты мне порекомендовала, но вот если бы еще помогла найти подходящего мужа (за чем скрывалось желание завести ребенка), я была бы тебе более благодарна». В силу этой вытесненной мысли обе фигуры посредниц слились воедино, и моя пациентка вручила своей посетительнице гонорар, предназначавшийся в ее фантазии для другой. Это объяснение станет вполне убедительным, если добавить, что лишь накануне вечером я рассказывал пациентке о такого рода случайных, симптоматических действиях. Она воспользовалась первым же случаем, чтобы сделать нечто аналогичное.
Все эти в высшей степени распространенные случайные и симптоматические действия можно разделить на две группы в зависимости от того, происходят ли они в силу привычки, регулярно при известных обстоятельствах, или же совершаются спорадически. Первые (человек играет цепочкой
