я точно не потреблю больше кислорода, чем остальные. Мне бы хотелось убедить специалистов приехать в Арканзас. Вы нам нужны.
Доктор Андерсон вздохнул:
– Мне нужно идти на встречу.
– Просто внесите мое имя в список, – сказала я.
– Хорошо, – ответил он.
Я закрыла глаза.
– Рут Кокер Беркс.
– Знаю, – произнес он. – Вы оставили несколько сообщений.
– Спасибо, доктор Андерсон.
В его голосе проступила мягкость, словно он избавился от того, что его тяготило:
– До встречи на конференции.
– Я обязательно поблагодарю вас лично!
– Угу, – пробормотал он в ответ.
Я позвонила Оуэну сообщить, что все получилось. Мимоходом заметила, что мне нужно будет с кем-то оставлять Эллисон, и Оуэн ответил, что они с Биллом с радостью за ней присмотрят.
– С нами она будет в полном порядке.
Как только мы с Эллисон вошли к ним в дом, стало понятно, что Оуэн меня не обманул. Билл оказался худощавым, добродушным на вид парнем, похожим на исполнителя кантри Джорджа Джонса. Они с Оуэном еще ни разу в жизни не сидели с детьми, но с первого взгляда было понятно, что из них получились бы отличные родители.
На конференции мне показалось, что я попала в рай! В Хот-Спрингсе я была совершенно одна, а здесь собрались люди, которым не все равно. Правда, таких, как я, там вроде бы больше не было. Только люди, которые на профессиональной основе помогали паре больных. Они не сталкивались со смертями напрямую.
Познакомившись с доктором Андерсоном, я поняла, почему он с такой неохотой пустил меня на конференцию. Организация мероприятия, посвященного СПИДу и психическому здоровью, и так стоила ему неимоверных усилий. Доктор Андерсон был высоким и совершенно лысым – из-за алопеции у него не осталось ни единого волоска. Он пошутил, что его можно называть доктор Гладкость, и рассказал, что внезапно лишился волос, когда учился в школе в Техасе. Раньше у него была роскошная длинная шевелюра, и деревенские мужички, проезжая мимо, кричали ему: «Эй, парень, когда обрежешь свои космы?» И однажды волосы выпали.
– Волосы, брови и ресницы просто исчезли, – сказал доктор Андерсон. – И теперь уже деревенские мужички кричали: «Эй, парень, когда уже отрастишь волосы?»
Доктор Андерсон был клиническим психологом. Он искал медицинских работников и педагогов, чтобы обучать их работе с ВИЧ-положительными людьми, которые нуждаются в поддержке и сострадании. Он называл свой курс «Социально-образовательный проект для специалистов по работе со СПИДом». Во время обеда я подошла к доктору Андерсону и произнесла перед ним ту же речь, что и перед всеми остальными: «Пожалуйста, приезжайте в Арканзас. Там полно людей, нуждающихся в помощи. Каждый может взять хоть по десять пациентов, только приезжайте».
Доктор Андерсон хотел от меня как-нибудь отделаться, но я завела лодыжку за ножку его стула, давая понять, что он сможет двинуться с места только после того, как пообещает приехать в Арканзас. Я была в отчаянии!
– Но нам нужно финансирование, – сказал доктор Андерсон.
– Где вы его можете получить?
Доктор Андерсон объяснил, что нужно обращаться в департамент здравоохранения Арканзаса.
– Могу я передать туда информацию о вас?
Почему бы и не попробовать? В крайнем случае наберу презервативов и наборов для взятия анализов.
Вернувшись в Арканзас, я сразу же отправилась в Литл-Рок, захватив с собой длинное письмо, которое Бонни вычитала дважды. Мне хотелось, чтобы оно возымело должный эффект, если мне не удастся встретиться с адресатом лично.
Как обычно, я вошла в здание через погрузочную площадку. Главой департамента здравоохранения Арканзаса была доктор Джойселин Элдерс – к ней-то мне и нужно было попасть. Я знала, на каком этаже располагается ее кабинет, и с уверенным видом вошла в переполненный лифт. Без конца прокручивала в голове, что скажу секретарю. Люди выходили почти на каждом этаже, и наконец я осталась одна.
Оказавшись на нужном этаже, я огляделась по сторонам, все еще пытаясь сделать вид, что знаю дорогу.
– Здравствуйте, – раздался чей-то голос. Я обернулась и увидела мужчину с аккуратной короткой стрижкой. Он был в белой рубашке и брюках на подтяжках. – Вы, наверное, ищете кабинет доктора Элдерс?
– Да-да, вы правы.
В руках у мужчины были папки и стопка бумаг, и сразу становилось ясно, что направляется он по очень важным делам. Но мне он улыбнулся:
– Пойдемте.
Я пошла за ним. Было приятно ощущать, что меня ведут туда, куда надо. Ведь я сама столько раз была провожатой. Мужчина привел меня прямо в приемную.
– Эта девушка пришла на встречу с доктором Элдерс.
Секретарша немного смутилась:
– Вы договаривались о встрече заранее?
– Уверен, что произошла какая-то ошибка, – сказал мужчина, обращаясь скорее к секретарше, чем ко мне.
Я стояла с конвертом в руках, понимая, что если скажу: «Передайте, пожалуйста…», то все закончится. «Посмотрим, как все сложится», – подумала я.
– Что происходит? – раздался голос доктора Элдерс.
Мужчина развернулся и, снова улыбнувшись мне, вышел из приемной. Он со своей задачей справился. Секретарша поморщилась, словно ей совершенно не хотелось меня выслушивать.
– Здравствуйте, меня зовут Рут Кокер Беркс, – сказала я, протягивая доктору Элдерс конверт.
Она посмотрела на меня так, будто я отрываю ее от чего-то неизмеримо более важного. Отложив мое письмо в сторону, она начала просматривать материалы от доктора Андерсона. Доктор Элдерс стала главой департамента здравоохранения в 1987 году. Я где-то читала, что ее поразило то, что Арканзас занимает второе место по количеству случаев подростковой беременности в мире. У политических и церковных деятелей Арканзаса доктор Элдерс вызывала стойкое раздражение, и при каждом удобном случае ей возражали по вопросу о необходимости сексуального просвещения в школах. «Мы научили детей, как вести себя на переднем сиденье в машине, но они ничего не знают о том, как быть на заднем» – это было самое известное ее высказывание. Ее попытки рассказать о безопасном сексе гетеросексуалам и без того подвергались нападкам, а теперь я просила ее помочь моим ребятам.
Пока я говорила, доктор Элдерс читала, и я поняла, что мне, наверное, стоит помолчать, но побоялась упустить свой шанс.
– Мне лучше помолчать? – спросила я. – Или вы можете читать и слушать одновременно?
Доктор Элдерс замерла.
– А как, по-вашему, я оказалась на своем теперешнем месте? – спросила она, не отрывая взгляд от бумаг. – Конечно могу.
– Простите, я не это имела в виду, – сказала я. – Конечно, вы можете.
Доктор Элдерс просмотрела все материалы из конверта и отложила их в сторону. Я начала было говорить, но она меня прервала.
– Спасибо, – сказала она грубоватым резким тоном. Видимо, это был сигнал для секретарши, которая тут же возникла в дверях.
– Спасибо вам, доктор Элдерс. Я очень ценю все, что вы делаете для Арканзаса.
Выйдя из кабинета, я подумала, что мне нужно просунуть голову в дверь, из которой вышел мужчина в подтяжках, и поблагодарить его за помощь. Но никакой двери не было. Я готова была поклясться, что видела ее.
– Вы не знаете, куда пошел тот мужчина? – спросила я.
– Какой мужчина? – произнесла секретарша таким тоном, будто еще одно слово – и она вышвырнет меня в окно.
«Какой мужчина?» Не знаю, что произошло, но если это был ангел, то я была очень ему благодарна.
Программа доктора Андерсона получила финансирование. И в Американской психологической ассоциации сформировалась группа специалистов, которые ездили по арканзасским больницам и обучали персонал, как обращаться с ВИЧ-положительными пациентами, используя только два по-настоящему эффективных средства: сострадание и надежду.
Глава девятнадцатая
Моя преданность делу произвела впечатление на доктора Андерсона. Он предложил нам с Эллисон летом приехать в Вашингтон на шесть недель и пожить у него в квартире: его сосед, фотограф в CNN, уезжал в командировку.
– Тебе нужно подыскать работу в Вашингтоне, – сказал он. – Устроиться туда, где ты сможешь приносить пользу на общегосударственном уровне.
Я сделала несколько копий своего резюме, сложила в чемодан всю деловую одежду и попыталась договориться о встречах. Некоммерческие и государственные структуры уже начали
