Книга Четыре сезона - Стивен Кинг

Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 112

Когда допрос кончился и этот тип оставил его в покое, Тоддвышел в сад, прихватив из дома ружейное масло и кой-какую ветошь. В гараже онвзял свой «винчестер». Устроившись поудобней на скамейке, он переломил ствол и,то бормоча, то насвистывая мелодию, принялся тщательнейшим образом чиститьружейный механизм. В воздухе был разлит сладковатый аромат цветов. Но вот сосмазкой покончено. С таким же успехом он мог это сделать в полной темноте.Мысли его были далеко. Только минут через пять до него вдруг дошло, что онзарядил винтовку. Охотиться сегодня он как будто не собирался – тогда зачем же?Он и сам не знал.

ЗНАЕШЬ, ТОДД С МЫСА КОД, ВСЕ-ТО ТЫ ЗНАЕШЬ. ПРОСТО ПРИШЛОТВОЕ ВРЕМЯ. И тут к их дому подрулил желтенький «сааб». Человек, сидевший зарулем, показался Тодду знакомым, но только когда он сделал несколько шагов емунавстречу, в глаза бросились его небесно-голубые кеды. Привет из прошлого. КТодду приближался Калоша Эд собственной персоной.

– Здравствуй, Тодд. Давненько не виделись.

Тодд прислонил «винчестер» к скамейке и обворожительноулыбнулся.

– Здравствуйте, мистер Фрэнч. Каким ветром вас занесло внашу глушь? – Родители твои дома?

– Да нет вроде. А вам они нужны?

– Н-нет, – сказал Эдвард Фрэнч после глубокомысленной паузы.– Пожалуй, нет. Пожалуй, лучше нам потолковать на пару. Для начала. Вдруг тысумеешь мне все объяснить. Хотя я в этом сильно сомневаюсь.

Из кармана брюк он достал газетную вырезку. Тодд догадался,что это, раньше, чем увидел; второй раз за сегодняшний день перед ним предсталДюссандер в двух своих ипостасях. Снимок, сделанный уличным фотографом, былобведен чернилами. Смысл овальной рамки прочитывался сразу: Калоша Эд узнал«дедушку» Тодда. И теперь горел желанием оповестить весь мир об этом. Родить насвет божий маленькую пухлую сенсацию. Вот он – Калоша Эд, балабол и сукин сын,в небесно-голубых кедах. Лучше бы в белых тапочках. Его сообщение, надо думать,привлечет к Тодду внимание полиции…

Хотя они и так не обошли его вниманием. Теперь это яснееясного. До сегодняшнего дня он словно летел себе на воздушном шаре, беспечнопоглядывая вниз, но вдруг оболочку пробила стальная стрела, и теперь оннеотвратимо падает. Главная его промашка – телефонные звонки. Ах, как они еговзяли на живца. Да чего там взяли – сам набросился. ТОЧНО, ЗВОНИЛИ. ОДИН-ДВАРАЗА В НЕДЕЛЮ. Денкер говорил с ними по-немецки. Сказал и при этом подумал1406: путь побегают с высунутыми языками по всему югу Калифорнии, пусть поищутнедобитых нацистов. Как я их! Одного не учел – на телефонном узле они уже моглиэто проверить. Он, правда, не уверен в том, что телефонный узел регистрируетвсе звонки, но… взгляд у этой ищейки был какой-то подозрительный… Потом письмо.Зачем-то ляпнул, что в дом никто не мог залезть. Этот тип наверняка подумал:знать это может только тот, кто сам туда залезал… что он, кстати, и делал, трираза: первый – чтобы забрать письмо, и еще два – проверить, не осталось ли чеготакого… Нет, не осталось. Эсэсовская форма исчезла. Четыре года как-никакпрошло – в какой-то момент Дюссандер, видимо, смекнул, что лучше будет от нееизбавиться.

Тодд перевел взгляд с газетной вырезки на Калошу Эда, но тотсмотрел куда-то в сторону, на улицу, как будто там могло произойти что-нибудьнеобычное.

Этот тип, конечно, может его подозревать в чем-то, но изподозрений шубы не сошьешь. Разве что всплывет нечто такое, что связывало его истарика одной ниточкой.

Теперь всплывет, будь уверен. Потому что есть Калоша Эд.Стоит рядом – дурак в своих дурацких кедах. И зачем такой дурак живет на свете?Тодд потянулся к «винчестеру».

Калоша Эд и есть для них то самое недостающее звено. Всеясно, скажут они, старик и мальчик были сообщниками. И что тогда? Тогда суд.Отец, само собой, наймет лучших адвокатов, и те, естественно, помогут емувыкрутиться. Улики-то все больше косвенные. К тому же он произведет благоприятноевпечатление на присяжных. Но что толку, если на дальнейшей жизни можно будетпоставить крест. Газетчики разденут его и бросят у всех на виду – точь-в-точькак Дюссандер своих жертв в Патэне.

– Человек, изображенный на этом снимке, однажды переступилпорог моего кабинета, – вдруг заговорил Эдвард Фрэнч, поворачиваясь к Тодду, –и назвался твоим дедушкой. Сейчас выясняется, что это давно разыскиваемыйвоенный преступник.

– Да, – согласился Тодд. Его лицо ничего не выражало. Этобыло лило манекена.

– Как это могло произойти? – Вероятно, Эдвард Фрэнчрассчитывал, что его вопрос будет подобен громовому раскату, однако в немпрозвучала растерянность и еще обида, обида человека, которого ни за что ни прочто обманули. – Я тебя спрашиваю, Тодд.

– Сначала одно, потом другое, – сказал Тодд, поднимая«винчестер». – Так и произошло. Сначала одно… потом другое. – Большим пальцемон спустил предохранитель и вскинул винтовку. – Я понимаю, звучит глупо, ноименно так все и произошло. Ни убавить, ни прибавить.

Зрачки Калоши Эда расширились. Он попятился.

– Тодд, что ты… не надо, Тодд. Давай поговорим. Давайобсудим и… – Обсуждайте это вместе с вонючим фрицем на том свете, – сказал Тодди нажал на спуск.

Вторым выстрелом он размозжил ему голову.

Калошу Эда развернуло к машине. Он слепо тыкался в закрытуюдверцу и слабеющим голосом снова и снова повторял имя дочери. Третий выстрел,нацеленный в основание позвоночника, свалил его на землю. Он еще несколько раздернулся и затих.

ШКОЛЬНЫЙ НАСТАВНИК МОГ БЫ, КОНЕЧНО, УМЕРЕТЬ И ПОСПОКОЙНЕЕ,подумал Тодд с нервным смешком. И тотчас мозг пронзило ледяной иглой. От болион даже зажмурился.

Когда он снова открыл глаза, ему вдруг стало так хорошо, какне бывало много-много месяцев, а то и лет. Все тип-топ. Все в норме. Его лицо,еще минуту назад совершенно неживое, озарила какая-то первобытная радость.

В гараже он сложил в старый рюкзак патроны, четыреста слишним патронов, все, что было в наличии. Когда он снова вышел в залитыйсолнцем сад, глаза его горели от радостного возбуждения, а на губах блуждалаулыбка – так в предвкушении подарков улыбаются мальчишки на Рождество или вдень своего рождения. Такая улыбка обычно предвещает пальбу из ракетниц послетриумфальной победы, когда игроков выносят со стадиона на своих плечах ликующиеболельщики. С такой улыбкой уходят на войну светловолосые парни в защитныхкасках.

– Я властелин мира! – выкрикнул он в высокое прозрачное небои вскинул над головой винтовку обеими руками. А теперь – туда, на косогор,спускающийся к шоссе, туда, где лежит мощное дерево, словно созданное длязасады.

Снайперам удалось снять его лишь пять часов спустя, когдапочти стемнело.

Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 112