Герцог поклонился и проводил ее в другой конец салона.
В продолжение целого вечера Джордж Виллерс почти не отходил от Полли, и ей стало казаться, что вроде бы подтверждалось и обращенными к ней любопытными взорами гостей, будто прием устроен исключительно в ее честь.
— Джордж, не желаете сыграть в карты? — предложил Джон Мейтленд, он же граф Лодердейл, один из членов «Кабального» совета.
— Да, Джордж, — вступил в разговор Эрлингтон, — вам всегда чертовски везет в игре. В прошлый раз вы выставили меня на тысячу гиней!
Герцог Букингемский засмеялся и, открыв табакерку, взял щепотку табака.
— Что ж, если вы снова хотите испытать судьбу, пойдемте за карточный стол, — сказал он и повернулся к Полли: — Мне хотелось бы, чтобы вы были рядом, дорогая: такая красота не может не принести удачу!
Они прошли в другую комнату. Герцог приказал поставить еще одно кресло около овального стола из красного дерева.
— Что вы думаете о намерении короля жениться на Люси Уолтер, Джордж? — спросил Эрлингтон.
Полли насторожилась. Она знала, что Люси была матерью шестнадцатилетнего герцога Монмаута, незаконнорожденного отпрыска его королевского величества. Герцог пожал плечами и дал знак мальчику, стоявшему по другую сторону от кресла с внушительным кожаным кошельком в руке. Тот вынул сто гиней и положил их на карточный стол.
— Ваша очередь, Генри.
Эрлингтон открыл карты. Герцог с коротким смешком показал свои.
— Двадцать против девятнадцати… Нет, я не думаю, чтобы король решился на подобный шаг. Ведь ему придется представить соответствующие документы, свидетелей… Доказательства, в конце концов… Если бы они были у него, он давно бы уже сделал это.
— Раздобыть бумаги и все прочее не столь уж и хитрая задача, — заявил Лодердейл, потягивая красное вино и хмуро глядя в свои карты.
Полли сидела не двигаясь. Ей приходилось прилагать неимоверные усилия, чтобы внезапное напряжение ее не было замечено сидевшими за карточным столом.
— Видите ли, никогда нельзя быть уверенным, что подкупленных вами свидетелей не перекупит кто-нибудь еще, — лениво заметил герцог Букингемский и махнул изящной рукой, унизанной перстнями. Что же касается документов, то они всегда могут быть подвергнуты самой тщательной проверке.
— Значит, вы не поддерживаете его величество? — не унимался Эрлингтон.
Джордж Виллерс пожал плечами:
— Я не стал бы возражать, если бы на троне оказался герцог Йоркский. Монмаут еще слишком молод, к тому же азартен, а порой и просто глуп.
— Тщеславен и амбициозен, хотите вы сказать, — усмехнулся Лодердейл. — Да, признаюсь, такая кандидатура не очень-то нам подходит!
Герцог улыбнулся:
— Не понимаю, что вы имеете в виду, Джон? Почему меня должно волновать, кто придет на смену его величеству?
Он засмеялся, и разговор принял иное направление.
Полли вынула кружевной платок и украдкой вытерла вспотевшие ладони. Миссия ее была выполнена. Она услышала разговор, важный для Ника и его друзей. Теперь можно было и уходить, но так, чтобы не вызвать ни у кого недоумения и тем более подозрения.
— Милорд, — выбрала она подходящий момент, — прошу вас простить меня, но я немного устала. Надеюсь, я принесла вам желанную удачу.
Она улыбнулась.
Герцог с удивлением посмотрел на нее:
— Вы хотите покинуть нас? Но почему, дорогая, еще так рано!
— Вы забыли, сэр, что я работаю, и поэтому мне приходится вставать довольно рано.
Полли поклонилась сидящим за столом.
— Желаю спокойной ночи, господа, — сказала она и направилась к выходу.
Герцог последовал за ней.
— Не будьте столь жестоки, не убегайте так скоро, мадам! — пытался удержать ее Джордж Виллерс.
— Убегать? Но от чего, герцог? Я и не думала. Я была счастлива провести вечер в вашем обществе, однако сейчас должна все же ехать домой, чтобы не навлечь на себя гнев господина Киллигрэ на завтрашней репетиции… Ведь вы не захотите, чтобы публика была разочарована?
— Право, не знаю, что и сказать! Вы так огорчили меня, дорогая! — произнес мягко Джордж Виллерс.
— Мне очень жаль, однако я и не подозревала, что должна совершать насилие над собой.
Они встретились взглядами, и Полли заметила удивление на обычно бесстрастном лице герцога. Джордж Виллерс предполагал, что ей известны правила игры, однако теперь засомневался в этом.
Он поклонился.
— Я в отчаянии, что вы покидаете нас, мадам! И, тем не менее, вынужден вам уступить, поскольку не имею права задерживать вас. Не скрою, я очень хотел бы иметь такие права.
— Их надо заслужить, сэр, — заметила Полли.
Герцог снова поклонился.
— Я постараюсь, — заверил он ее и обратился к лакею: — Прикажи закладывать экипаж!
— Не беспокойтесь, сэр, мой кучер ждет меня.
— Тогда позвольте мне проводить вас.
Виллерс помог Полли сесть в изящную карету лорда Кинкейда и, попрощавшись с юной актрисой, стоял еще какое-то время у парадного подъезда, глядя вслед отъезжающему экипажу.
Эта леди знает себе цену, подумал он. Но это не тревожило вельможу: его светлость герцог Букингемский с уважением относился к таким женщинам и был к тому же уверен, что все равно добьется ее расположения. В общем, все весьма романтично, и никаких причин для волнений…
Улыбнувшись, он отправился к своим гостям.
— От того, что ты будешь стоять вот так, глядя в окно, она не вернется быстрее, Ник, — молвил Де Винтер.
— Да-да, — проговорил рассеянно Николас и, подойдя к буфету, налил себе бокал красного вина.
— Ничего плохого с ней не случится, — убеждал друга Ричард. — Это всего лишь вечеринка. Герцог не сможет принудить ее к чему-то в такой обстановке. Если она увидит, что что-то идет не так, то в любой момент сможет покинуть его дом.
— Боюсь, она выдаст себя, Ричард, — признался Николас и в волнении прошелся по комнате. — Слышишь, кажется, едет карета!
Ричард подошел к окну и, открыв его, стал всматриваться в ночную тьму.
— У тебя отличный слух, друг мой! — произнес он. — Действительно, из-за угла выкатил экипаж!
Выйдя из кареты, Полли сказала кучеру:
— Спасибо, Джон. Надеюсь, ожидание было не слишком утомительно для тебя. — Она взглянула вверх на освещенное окно. — О, вы еще не спите, милорд? — В голосе ее звучала легкая ирония. — Я была уверена, что вы по крайней мере, час как в постели… Ах, лорд Де Винтер тоже здесь!
— Поднимайся! — скомандовал Николас, удивляясь, как она может шутить в такой неподходящий момент.
