— Сон не идет.
— А ты попробуй овечек посчитать. Или вон… Представь прыгающего через забор Острослова. Как думаешь, сколько раз он перелетит через преграду?
Прикрыв глаза, стала живо представлять себе богатыря. Только вот не через забор он у меня прыгал. А сражался с противниками на Шамахане.
Звонкий храп рыжего разнесся по комнате, когда я уже находилась в полудреме.
Застонав, села в кровати и попыталась растолкать Тима. Но он и не думал просыпаться. Только пасть шире открыл и его мощное «хр-р-р-р-р-р» разнеслось, казалось, по всему терему.
— Тимоша, — позвала усатого и погладила по пушистой спинке. — Ну, Тим…
— Хр-р-р-рю-у-у-у, — был мне ответ.
Вот тебе и «хрю».
От расталкивания рыжика меня отвлекло какое-то движение со стороны шкафа, где находились вещи Острослова. Подняв голову, посмотрела на свое лицо, которое отражалось в широком зеркале, что было приделано к правой дверце. По зеркальной поверхности медленно расходились разноцветные круги. Будто машинное масло капнуло на воду.
— Тимофей, — уже громче позвала ученого.
— Буль-буль, карасики… — пробормотал он, и повернулся на другой бок.
— Тим!
— Конфетки-бараночки…
Поняв, что разбудить мне его не удастся, осторожно стала вставать с кровати, безотрывно смотря на свое перепуганную моську, на которой плясали круги. Что происходит? И… почему я иду в сторону шкафа?
Попыталась остановиться, но ноги сами вели меня навстречу с неизвестностью. Попыталась затормозить движение, упершись пятками в пол, но все было бесполезно. Словно это была не я, и не мне принадлежало это тело, облаченное в белоснежную сорочку с кокетливыми кружевами по линии декольте.
Хотела закричать, но рот не открывался. Мычать тоже не получалось. Я как загипнотизированная шла к зеркалу и не могла остановиться. Протянула руку, дотронулась до прохладной поверхности кончиками пальцев, и от моего прикосновения отражение задрожало и пошло волнами. Хотела отдернуть руку, но не смогла. И только когда ладонь полностью скрылась в непонятной ловушке, смогла выкрикнуть:
— Тимофей!
Кот вскочил с кровати и замотал головой. А меня поглотило в себя странное зеркало.
Тимофей не спал. Ему в последнее время часто приходилось притворяться. То спящим, то жестоким, то наглым. Хотя последнее давалось легче всего. Вот и сейчас он, прищурившись, наблюдал за тем, как Александру поглощает в себя с виду обычное зеркало. Он точно знал, куда перенесет ее магия, и был полностью уверен в том, что просчитал все правильно.
Потянувшись на кровати, ученый широко раскрыл пасть и громко зевнул. Ему надоела постоянная беготня за невестами. Тим был уже довольно стар, чтобы заниматься подобным. Однако, не мог смотреть на безобразие, что стало твориться после того, как в терем заселили новых богатырей.
— Это в последний раз, — проговорил рыжик, соскакивая с кровати.
Ему бы, как и любому другому коту пойти бы прогуляться, да посмотреть на здешних кошечек. Но Тима никогда не интересовало подобное. Хоть за столько лет он и обзавелся братьсями-сестрами, о которых даже и не знал. Просто любой представитель кошачьих хотел породниться с рыжиком. А Тимофею было все равно. И кошечки его не интересовали. Пусть он иногда и делал вид, что заинтересован той или иной пушистой прелестницей. Ему всегда удавалось выйти сухим из воды. Чего уж там говорить… Он так и не обзавелся потомством!
Прыгнув на дверную ручку, Тим легко открыл дверь и вышел в коридор. Ему было любопытно, как отреагирует на пропажу Саши Берислава. Беспокоить женщину не хотелось, только вот… разговора с женой Черномора было не избежать. Кот обязательно что-нибудь придумает. Залесная доверяла ему и знала, что вреда он Александре не причинит.
Яркая вспышка света ослепила меня. Я прикрыла глаза руками, чтобы не так сильно резало. Рискнула осмотреться только, когда поняла, что моему зрению больше ничего не угрожает. Обнаружила себя стоящей в просторной комнате. На стенах висели пестрые ковры с каким-то орнаментом, на полу лежала шкура неизвестного мне зверя. Повернула голову в сторону дальнего угла и замерла, увидев того, кто лежал на широкой постели, накрытый легким покрывалом.
— Острослов… — еле выдавила из себя и подбежала к кровати.
Мужчина был бледен, дыхание прерывистое, а под глазами залегли тени. Сразу стало ясно, что ранения, которые он получил во время боя, тяжелые.
Я не ожидала, что он откроет глаза. Но это произошло. Будто почувствовал, что я рядом. Повернул голову, посмотрел на меня затуманенным взором и вновь тяжело вздохнул.
— И снова лишь сон… — хрипло проговорил он, вглядываясь в мое лицо.
— Не сон я, — помотав головой, проговорила.
Думала, что он тут без сил лежит. Наивно ошибалась! Понять не успела, как меня схватили за запястье и дернули на себя.
— Ты что делаешь?! — возмущенно воскликнула, и попыталась сбросить с себя наглую ручищу, которая собственнически притянула меня к широкой груди. Она кстати (то есть грудь) была перебинтована.
— Тш-ш-ш-ш, — произнесли мне в макушку.
— Пусти! — буркнула и змеей завозилась под его тяжелой рукой. — А если наврежу ненароком?
— Ничего со мной не случится, — фыркнул богатырь, прижимая еще теснее к себе. — Дай поспать спокойно.
— Для этого мне надо встать, — старалась говорить невозмутимо, но голос дрогнул.
— Нет, не надо.
Решила не возмущаться. Все равно с ним бесполезно спорить. Да и не хотелось, если честно. Тем более, куда я денусь? В одной сорочке… И откуда у него в таком состоянии силы берутся? Другой бы на его месте лежал и кончины дожидался. А этот… схватил, и не пускает, будто и не ранен вовсе.
Вскоре почувствовала, как его дыхание стало тише, немного ровнее. Значит, заснул.
Сама не заметила, как тоже задремала. Уткнулась носом в мужское плечо, прикрыла глаза и сразу же почувствовала, как тело стало тяжелеть. Было так спокойно от осознания, что все хорошо. Острослову ничего не угрожает и он скоро поправится.
Проспала я недолго. Открыв глаза, извернулась и посмотрела в распахнутое настежь окно. Небо только-только начало светлеть. В который раз попробовала выбраться, сбросив руку богатыря со своей талии, чтобы встать и выглянуть наружу. Ведь не видела же еще красот местных. Увы, Острый спал чутко и, тут же открыв глаза, опять придвинул к себе ближе.
— Словно с плюшевым медвежонком, — заворчала я, признавая свое поражение. Значит, придется ждать до утра.
— Почему с медвежонком? — не понял богатырь.
— Неужели в детстве у тебя не было мягкой игрушки, которую ты каждую ночь прижимал к себе? — опрокинув голову на подушку, пробормотала я.
— Нет, не было.
