Ох, не гляди так испуганно! Уверена, никто из твоих домашних не упоминал этого обстоятельства. Они солгали, назвав произошедшее несчастным случаем. Но если бы твой папочка не прошмыгнул мимо меня, чтобы подхватить ее, я бы могла и не упасть. Они похоронили меня в спешке. Твой дед поначалу сжигал кое-какие подношения, но примерно год спустя просто прекратил это делать. Так что, как видишь, у меня множество причин ненавидеть твою семью.
Первые несколько лет после смерти я проводила все время, шпионя за живыми. Я так часто проносилась по дому, что в конце концов они вызвали экзорциста. Был там повар, который мог видеть призраков. Он пошел к хозяину и сказал, что мой неупокоенный дух находится внутри. Так что пришлось мне вернуться сюда, в эту дыру на Равнинах мертвых. И я стала ждать. Я умерла молодой. Двадцать один год всего – ровесница твоей матери. Знаю, я больше не выгляжу на тот возраст. А все потому, что пошла на сделку. Есть способы получить все, что пожелаешь. Я нашла демона, который высосал часть моей сущности из призрачного тела. А взамен наслал оспу на ваш дом.
Твои мать и дед погибли быстро, а вот отец выжил. Представляешь выражения их лиц после того, как они прибыли сюда и обнаружили меня? Но они не остались. Нет уж. Твой дед пробыл здесь лишь несколько лет, а потом его призвали на судилища.
Мать? Ну, она где-то тут, но не может жить в доме, который сжег в ее честь твой отец. Никогда не берет подношения для духов, ничего такого. Она ушла, чтобы стать шлюхой в чужом особняке. Все, что угодно, лишь бы убраться от меня подальше.
В моей груди поселилась тупая боль, дыхание перехватило. В сердце отдавалось эхо ее истории. Как бы я хотела никогда не начинать поисков мамы. Все, что я нашла, – чудовищную легенду о старых грехах и глубокой горечи.
С большим трудом я совладала с голосом.
– Отчего вы сначала не наслали оспу на любовника, который заставил вас убить ребенка?
Она вскинула брови.
– Тебя не касается, что мне следовало сделать. Придет время, и все, кто когда-то обидел меня, заплатят за это. Ты расстроилась из-за дорогой мамочки. Что ж, позволь сказать, куда она направилась и что она за добренькая, миленькая женщина.
Я инстинктивно отпрянула.
– Правильно, – продолжила старуха. – Когда я сказала ей, что сделала, она отправилась прямиком в дом моего любовника. О, так он и не умер пока. На самом деле живет как жил. Верно, она решила, что я заслужила все причиненные им муки, и ушла в его семью да затеяла мщение в ответ. Вот она где живет – в особняке Лим, как содержанка!
Я считала, что ничто из сказанного ею не сможет поразить меня сильнее, чем раньше, но ошиблась.
– Семья Лим?
– Вот месть твоей матери мне. Глупая женщина! Будто мне есть дело, что она с собой творит. – Старуха открыла рот, чтобы выплеснуть очередную тираду, и во второй раз за день я сбежала.
Семья Лим. Все дорожки вели к их двери. Наши судьбы оказались связаны темными узами, и впервые я поняла бремя буддистского Колеса реинкарнаций. Стеная под его тяжестью, души были вынуждены проигрывать одну и ту же пьесу снова и снова. Образ англиканской церкви в Малакке с ее зелеными деревьями и тихим кладбищем встал перед глазами. После смерти лучше лежать там в покое, чем продолжать существование, как старая конкубина, сожравшая себя загробными планами мщения. Но что я на самом деле знаю обо всем? Мой мир перевернулся вверх тормашками.
Глава 23
На какое-то время я позволила Чендане блуждать где попало, не заботясь о выбранной ею дороге. Я льнула к ее спине, плотно обхватив себя руками в попытках согреться и гадая, каким образом эта призрачная версия Малакки стала такой ледяной. Ветер дул без передышки, вначале он был едва заметен, но потом пробрался сквозь тонкую ткань моей пижамы, и я неудержимо задрожала. Крошечные детали начали вставать на свои места. Я вспомнила, как мадам Лим мягким голоском поведала мне, что они с мамой являлись кузинами. Постоянное мрачное настроение в нашей семье, которое я приписывала только смерти мамы, на самом деле давно перекликалось со смертью третьей конкубины, ненавистью Старого Вонга и няни к парадной лестнице и всеобщим нежеланием рассказывать о прошлом. Я припомнила и сочувственные взгляды других нянечек, когда Ама выводила меня в свет в детстве. Теперь я осознала: они смотрели на меня как на несчастное создание, рожденное в доме, зараженном проклятой судьбой. Что касается любовника третьей конкубины, я не сомневалась в его имени. Лим Тек Кьон, отец моего палача Лим Тиан Чина и фальшивый друг моего отца. По всей видимости, он никогда не прекращал вмешательств в наши дела.
Слезы лились из глаз и высыхали на ветру. Не знаю, о чем я сожалела больше – о годах отцовского горя, о потере моих детских иллюзий или даже о потраченной впустую жизни третьей конкубины и ее злобных планах. Все, что я могла предпринять сейчас, – пойти в особняк Лим в этом призрачном мире. Там я наверняка отыщу некоторые ответы на вопросы. И возможно, смогу увидеть маму, хотя уже начала бояться этой встречи. Добрая, нежная женщина, образ которой Ама вырастила в моем сознании, могла превратиться в новую ведьму.
Мой визит к третьей конкубине занял почти весь день, и падение температуры соответствовало увеличению числа призраков, которые шныряли тут и там на мрачных улицах. Этот холод явно исходил от самих духов, ведь минувшей ночью на равнине такого мороза не было. Казалось, по мере того как слабел свет, ледяное дыхание могилы становилось все сильнее.
Теперь я точно знала, где находится особняк Лим, и Чендана перешла на бодрую рысь. Мы ехали по бесконечным улицам и широким бульварам, гораздо более протяженным, чем в настоящей Малакке. Расстояние казалось безграничным, ряды темных домов – затаившимися духами. Наконец мы подъехали к внушительным воротам. Раньше какой-то из домов моей семьи можно было посчитать грандиозным, но по сравнению с этой махиной он был ничем.
Особняк окружала громадная стена высотой почти десять футов. Сами ворота представляли собой устремленный в темное небо массив, едва подсвеченный парой фонарей. Это и домом-то нельзя было назвать. Скорее поместьем. Я долго колебалась, поскольку внезапно ощутила страх из-за возможного присутствия бычьеголовых демонов, но затем вспомнила слова Фэн о редких посещениях этих тварей и собралась с силами.
В самом худшем случае за воротами стоял один из тех молчаливых человечков из бумаги. Я спешилась и ударила большим железным молотком.
За эхом последовала долгая тишина, затем величественные врата медленно открылись. Оттуда высунулось бледное лицо. Это был лакей, одетый в старомодную ливрею. К моему удивлению, он оказался призраком человека, а не одной из похоронных игрушек. Его глаза обшарили пустую улицу, потом остановились на мне.
– Что нужно? – спросил он.
– Я… я ищу… – запнулась я. Как глупо, я так сосредоточилась на откровениях дня и ужасной необходимости визита к Лим, что совсем забыла придумать какой-либо предлог для посещения.
