– Да, сэр, – отчеканил Борман, глядя прямо перед собой и, как учили, не встречаясь глазами со старшим.
– А теперь будут еще хуже.
С этими словами старшекурсник с размаху впечатал свой каблук в ботинок Бормана.
Несмотря на волну боли, пронзившей всю поверхность стопы, Борман не шевельнулся. И тихо прошипел:
– Сукин сын. Еще раз так сделаешь – убью.
Повисла тишина: не проронил ни слова ни старшекурсник, ни стоящие рядом новобранцы, которые из опасения не показывали виду, будто слышали слова Бормана. Неподчинение старшему могло положить конец военной карьере, даже еще не начавшейся, и это все знали. Старшекурсник, застыв на месте, молча пожирал глазами Бормана, затем повернулся и двинулся дальше вдоль строя. Рискованная выходка Бормана окупилась с лихвой; насколько он потом понял, у его мучителя уже сложилась репутация обидчика, злоупотребляющего придирками к новичкам, и очередной рапорт об инциденте принес бы больше вреда старшекурснику, чем Борману.
В военной академии Борман легко одолевал любые науки, не покорялся ему лишь спорт, а именно американский футбол, который в Вест-Пойнте считался чуть ли не единственным уважаемым видом спорта. Характера Борману хватало, но рост 170 см и вес 70 кг – этого для американского футбола слишком мало: легкость хороша для пилота, а для нападающего форварда она не годится. И все же Борман вступил в команду: в единственной роли, на которую его согласились принять, – администратора, что по сути означало кладовщика, пусть и с некоторыми организационно-распорядительными обязанностями.
Несмотря ни на что, в новой должности он чувствовал себя превосходно. До некоторой степени помогало то, что общаться приходилось с людьми вроде Эрла Блейка – живой легенды студенческого футбола в США – и молодого тренера нападающих по имени Винс Ломбарди. Оба были гении тактики, но при этом Блейк обычно сохранял строгость и холодность, а Ломбарди то и дело взрывался неконтролируемыми эмоциями. Борман, хоть и схожий нравом с Блейком, не мог не восхищаться и веселым безумием, исходившим от Ломбарди. Впрочем, больше всего ему нравились простые, но важные дела, составлявшие его работу администратора. Даже не выходя на игровое поле, он способствовал процветанию команды, внося в ее жизнь необходимый порядок, без которого рухнуло бы все остальное.
В конце концов юный курсант настолько органично слился с военной жизнью, что через четыре года, к выпуску из Вест-Пойнта, он был восьмым по успеваемости среди 670 однокашников. Это впечатляющее достижение и стало причиной того, что его распределили в вожделенные ВВС США. После окончания академии он получил назначение на авиабазу Неллис на юге Невады, где ему предстояло осваивать истребитель F-80, а затем – где-то в течение 1951 г. – его ждала отправка на войну в Корею.
Все юношеские мечты в точности сбывались – с одним существенным исключением. В отличие от многих однокурсников, у Бормана за все годы академии практически не было серьезных романов, и ко времени выпуска он был еще не женат. И виноват в этом был только он сам.
Еще в старших классах школы Борман влюбился в светловолосую девушку по имени Сьюзен Багби. Поначалу он робел, но, когда осмелился подойти к ней, она тоже выказала интерес, и вскоре он уже не сомневался, что именно ее хочет видеть своей женой. Любовные дела ему были в новинку, зато не в новинку было здравомыслие: если любишь девушку, а она любит тебя, то зачем искать кого-то еще? Когда Борман уезжал в Вест-Пойнт, они с Сьюзен договорились – без всяких формальных обязательств, – что поженятся после академии. Однако на первом курсе Борман полностью ушел в себя – или по меньшей мере ушел в учебу и почти монашескую жизнь, которая считалась подходящей для курсанта, – и прекратил отношения с Сьюзен. С его точки зрения, времени в Вест-Пойнте хватало либо на занятия, либо на любовь, но никак не на то и другое вместе.
О таком решении он пожалел почти сразу же, и до конца академии очень тосковал по Сьюзен. На последнем курсе Борман написал ей в Пенсильванский университет, где она училась на стоматолога, и попробовал выяснить перспективы их отношений – ведь выпуск и лейтенантские погоны были уже не за горами. Сьюзен ответила, что он ей по-прежнему небезразличен, но обстоятельства изменились: она встречается с молодым человеком, своим земляком, которому не придет в голову променять ее на заманчивую карьеру.
Борман пал духом, но состязательность и упрямство в сочетании с изрядной долей юношеской заносчивости сделали свое дело: он не счел ответ окончательным. Следующие несколько месяцев Борман продолжал писать Сьюзен, и она – к его удивлению и радости – продолжала ему отвечать. Борман спрашивал ее о семье и учебе, Сьюзен спрашивала о его родителях и о жизни в Вест-Пойнте. Он упомянул – на тот случай, если ей интересно, хотя и понимал, что вряд ли, – что он ни с кем всерьез не встречался за все годы академии. Она ответила «хорошо», но напомнила, что не может сказать о себе того же.
А через некоторое время – «на всякий случай, вдруг тебе интересно» – она написала, что у нее опять изменились обстоятельства: похоже, что она была влюблена в того молодого человека гораздо меньше, чем ей раньше казалось, и теперь отношения с ним прекращены. Борман в ответ немедленно написал, что очень-очень счастлив это слышать. Заодно он сообщил, что перед отправкой на базу Неллис ненадолго заедет домой в Тусон, и предложил вместе поужинать. Сьюзен согласилась.
Борман выбрал укромный, но изысканный ресторан в 25 км от города: итальянская кухня, бассейн, танцевальная музыка – и все это посреди пустыни: сюда предпочитали ездить семейные (да и не только) пары, чтобы побыть наедине вдали от шума.
За ужином и во время танцев Борман говорил о планах на будущее, о желании иметь семью – и о том, что без Сьюзен ничто из этого не сбудется в полной мере. Тогда, на первом курсе, размолвка с ней была ошибкой, и никогда, никогда больше он такой ошибки не сделает, даже если ему дадут миллион шансов поступить иначе! Сьюзен, тронутая такими речами, призналась, что не переставала его любить и любит до сих пор. Борман вздохнул чуть свободнее. Он уже понимал, что остается сделать лишь один шаг: предложить Сьюзен пожениться, но когда и как завести об этом речь?
Они вышли из ресторана, сели в машину и направились обратно в Тусон. И вдруг в какой-то момент Борман решил, что нужная минута настала, а ничем не примечательный участок дороги между пустыней и городом – место не хуже прочих. Он становил машину на обочине и со всей решительностью, на какую был способен, сказал: «Давай поженимся».
С той же прямотой Сьюзен ответила одним словом: «Чудесно». Фрэнк счастливо улыбнулся, полез в карман куртки и вынул кольцо, недавно купленное на случай, если представится возможность исправить мучительную ошибку, сделанную несколько лет назад. Кольцо Сьюзен приняла благосклонно.
Так 22-летний влюбленный и отчаянно упрямый лейтенант Борман обручился с девушкой своей мечты.
* * *
Авиабаза Неллис в Неваде не обманула ожиданий Бормана: вполне пригодное место для семейного гнездышка и отличный полигон для отработки боевых летных навыков. Никто из пилотов не сомневался, что боевые навыки им пригодятся очень скоро.
