Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
Ты всегда так много улыбалась, Бархата. В твою улыбку можно было завернуться и согреться холодной ночью. Твоей улыбки так не хватало днём.
Но вот тучи за окном сомкнулись, скрыв луну, и ваза с цветами исчезла. Бархата положила руки на колени и приветливо посмотрела на нас дымчатыми глазами.
– Доброй ночи!
Дракон по имени Плед прижался к многослойной юбке. Мы с Гномом переглянулись, и брат сказал:
– Бархата.
Она улыбнулась. Рот маленький и аккуратный, а лицо круглое. Как у меня.
Бархата! Конечно, это Бархата! Серые глаза и пушистые ресницы, а кожа бледная и светится изнутри луной.
Мы вошли в комнатку и сели у её ног, а Плед юркнул за спину Бархаты и растянулся на раскладушке, поглядывая на нас чёрными глазами с красными искрами.
– Хотите, я расскажу вам о людях? О том, чем дети отличаются от взрослых? – спросила она.
Бархата, которая знает всё на свете.
Я рассматривала треугольные носочки её туфель, выглядывающие из-под полупрозрачных слоёв платья. Они были расшиты голубым и белым бисером.
– Дети – это зелёные взрослые. Им надо расти и учиться, – сказал Гном.
Я с одобрением посмотрела на брата. Всё-таки он всегда знает, что сказать! У меня же голова, казалось, была пустой, я ничего не соображала, только глядела на Бархату, боясь разрушить сон. Казалось, ляпни я какую-нибудь глупость – и она выпорхнет в окно и исчезнет навсегда.
Бархата улыбнулась Гному:
– У каждого человека внутри сердца горит маленькое пламя, которое мы зовём внутренним светом. Это пламя настроено на волшебство. Это интуиция, предчувствие, озарение. У детей этот свет намного ярче, чем у взрослых, и благодаря ему они могут находить тайные миры.
– Тайные миры? Параллельные, что ли? – спросил Гном.
– Нет, островные. Они в этом же мире, но прячутся. Вы только иногда слышите об их жителях – о колдунах, русалках, драконах. Всё это тайные миры.
– Островные тайные миры, – повторил Гном.
Я же продолжала скромно молчать.
– Тайные миры прячутся на чердаках, в дуплах деревьев, на дне лесных озёр, в подвалах заброшек. Тайные миры похожи на маленьких осторожных зверят, их сложно увидеть, ещё сложнее поймать. Только дети могут. Благодаря внутреннему свету, который озаряет миры и выхватывает их из тёмных углов.
– А я, наоборот, хочу скорее вырасти. Надоело быть ребёнком, – сказал непосредственный Гном.
– На самом деле мы не делим людей на детей и взрослых, – уточнила Бархата. – Мы делим их на Лампы, Свечи, Светлячков и сам свет. Когда горит свеча, свет прикован к ней. В Светлячках свет может путешествовать, а просто свету, СамСветам, доступно всё.
– И мы СамСветы, – подытожил брат.
– Гном! – возмутилась я.
Иногда его непосредственность всё-таки раздражает!
– Что? – не понял Гном. – Не будь ты СамСветом, разве бы сидела с Бархатой и болтала бы с пледом?!
– Я дракон! – пискнул Плед из-за спины Бархаты.
– Да, ты прав. Вы – СамСветы, – подтвердила Бархата. – И я хочу пригласить вас в гости. Вы же ко мне собирались? Я нашла ваше письмо.
– Но мы уже у тебя в гостях, – робко сказала я, первый раз обратившись к Бархате.
– У меня есть ещё один дом. Настоящий. Хотите его увидеть? Это мой тайный островной мир – Тёмный Уголок.
– Конечно, хотим! – обрадовался Гном.
– Тогда приглашаю вас завтра.
– А как мы найдём дорогу?
– Пойдём за внутренним светом? – предположил Гном.
– Дракон вас проводит, – ответила Бархата, и Плед кивнул треугольной мордочкой.
Бархата встала, и мы поднялись тоже. Она взяла нас за руки. Я думала, ладонь её будет тёплой, как и вся Бархата, но её прикосновение неожиданно оказалось холодным, и мои пальцы сразу стали замерзать.
Мы очутились в детской.
– Смотрите, – сказала Бархата.
Пол в комнате покрывали серебристо-голубые следы и следочки. Одни едва виднелись, другие бросались в глаза сиянием.
– Это следы тех, кто прошёл через ваш дом. Лунная пыль остаётся на следах, и они светятся, – пояснила Бархата.
– Лунные следы, – сказала я, сердито отмечая искрящиеся мазки, ведущие под мою кровать.
– А вот мои следы.
Бархата сделала шаг назад, и мы увидели аккуратный след её туфельки – треугольник и широкую точку каблучка.
– Бегите по моим следам – и придёте ко мне, – сказала Бархата. – А теперь пора прощаться. До завтра.
И Бархата выпустила наши ладони.
Анжела Князь
Просто запись 1
Даже не верится, что бо́льшую часть своей жизни я проведу без него, зная, что он где-то рядом и одновременно так далеко…
Он, может, будет бывать в моём доме и даже смотреть, как я сплю… Да кого я обманываю… Он больше никогда не придёт. Тряхнёт головой, чтобы забыть обо мне. А я забывать о нём не хочу.
Подорожники, кем была я и другие дети, приходящие в Тёмный Уголок, долго там не задерживаются, – и, когда решают уйти, вернуться шанса у них больше нет. От него останутся лишь смутные видения, словно интересный сон, который силишься вспомнить утром, но не можешь.
Поэтому я решила всё записать. Хотела по датам, как и принято вести дневник, но я даже не помню, в какой день побывала в Тёмном Уголке впервые. Железнодорожный билет так мною затискан, что все надписи стёрлись, и ничего уже не разобрать, а высчитывать я не хочу. Да и кому нужны эти даты – точно не мне. И не ему. Его совсем не интересует, первое июля сегодня или тридцатое. Он слишком долго жил, чтобы обращать внимание на такие мелочи.
Поэтому так. Просто записи. Поехали.
Начало моей второй жизни – это июльская ночь в поезде, когда мы Счастливой Семьёй возвращались домой из Питера, где гостили у бабушки моей сводной сестры Джин.
Питер, наплевав на середину лета, был мерзок, холоден и дождлив. Даже Джин пришибленно стояла, натягивая капюшон ветровки на глаза. Я тоже низко опустила голову, прячась от холодной мороси, и глядела на отражение луны в лужах на перроне.
Луна в луже. Кажется, её можно растоптать ногами.
«Что я жалок и не нужен, просто лунный свет на лужах», – выхватила я как-то фразу из интернета и теперь частенько прокручиваю в голове эти строки. Они обо мне.
Наконец мы погрузились в поезд. Прощай, дождливый холодный Питер.
Джин отогрелась и начала скакать по купе, как обезьяна. Точнее – как хорёк: такая же мелкая, даже для своих десяти лет, пронырливая, тёмная и острозубая. Забралась на верхнюю полку, резко соскочила вниз, бросилась к своему рюкзаку и достала маленький амулет – ловец снов. Он у неё коричнево-красный, на длинной цепочке, и она надевает его на шею, как кулон. Ловец очень потрёпанный, но она не расстаётся с ним: ей его сделала покойная мама. Да, бедняжка Джин – сирота, все вокруг неё вечно охают – жалеют крошку.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
