– Вон она! – заорала толстуха.
– Далеко ей не уйти! – отозвался мужской голос.
Я обернулась – из-за угла дома выскочил давешний возница. Я со всех ног бросилась через двор. Пот заливал мне лицо. И тут я заметила фургон моих преследователей. На козлах никого не было, пара лошадей мирно щипала траву.
– Оставьте её в покое! – крикнула Маргарет.
– Быстрее, Фландерс! – рявкнула толстуха. – Не дай ей уйти!
Я запрыгнула на козлы. Схватила поводья и отчаянно хлестнула ими лошадей. Фургон тронулся, но тут вдруг объявился возница. Он вцепился в подножку и попытался забраться на козлы. Тогда я схватила кнут и со всей силы хлестнула разбойника по руке. Он завизжал будто ошпаренный кот, разжал пальцы и свалился на землю.
Лошади уже неслись галопом. Я вытерла пот со лба и направила повозку на дорогу. При этом я то и дело оглядывалась назад, боясь, что где-то поблизости затаилась мисс Олвейс. Но она так и не показалась.
Фургон покатил по просёлочной дороге, и я попыталась успокоиться. Здраво поразмыслить и всё такое. Мне во что бы то ни стало нужно было добраться до Лондона. Чтобы вытащить Анастасию из сумасшедшего дома. Чтобы отправиться в Проспу и вернуть Ребекку домой. Следующий час тянулся мучительно долго. В голове у меня по-прежнему царил кавардак. Дорога бежала и бежала вперёд, и казалось, она никогда не кончится. Боль пронизывала тело до самых костей. Сколько ещё ехать до Лондона? Несколько часов? Дней? Недель?
Я не знала. Сама не понимая, что делаю, я направила фургон на обочину и остановила его в тени ивы. Поводья выскользнули у меня из рук. Веки смежились. Я отчаянно нуждалась в отдыхе. В короткой целительной передышке.
– Эй, с тобой всё в порядке?
Я вздрогнула и проснулась:
– Простите?
– С тобой всё в порядке, говорю?
– Да, дорогуша, я прекрасно себя чувствую.
Рядом со мной остановилась телега, гружённая корзинами с овощами и фруктами. На козлах сидела дородная и до неприличия краснощёкая особа.
– Выглядишь-то ты не шибко прекрасно. Скорее больной как собака.
– Я всего лишь застудила голову. – Я махнула рукой вперёд. – А теперь поезжайте своей дорогой.
– Куда путь держишь?
– В Лондон.
Женщина фыркнула:
– Далеко же ты собралась!
– А где я сейчас?
– В Винчестере, – был ответ. – Что ж ты одна-то едешь?
– Моей бабушке очень плохо, – быстро нашлась я. – На неё налетел слон прямо посреди оживлённой улицы. Растоптал бедняжку в клочья. Вот я и еду в Лондон, чтобы ухаживать за ней. – Я посмотрела на полные корзины овощей, и меня осенила блестящая идея. – А вы направляетесь на рынок?
– Ну да.
– А на этом рынке продают лошадей и фургоны?
– Бывает.
Краешком рукава я промокнула пот со лба:
– Прекрасно. Показывайте дорогу.
Женщина пожала плечами и хлестнула лошадей. Телега тронулась, я на фургоне пристроилась следом. Как оказалось, до рынка ехать было всего ничего, базар устроили прямо на площади в ближайшей деревеньке. Там шла бойкая торговля – с лотков и прямо с телег продавали фрукты, овощи, яйца и куски мяса. А ещё горшки, сковородки и всякую утварь. В дальнем конце рынка к столбу были привязаны несколько рабочих лошадей, а на столбе красовалось объявление: «Куплю лошадей, по фунту за штуку». Туда-то я и направилась.
Я опасалась, что у меня не хватит здоровья править фургоном до самого Лондона. И мне совсем не нравилась мысль встретиться с мисс Олвейс в дороге, где-нибудь в безлюдной местности. Так что нужно было придумать другой способ добраться до города – и уютный пассажирский вагон подошёл бы как нельзя лучше.
Так что я высмотрела торговца лошадьми, который ковырял в зубах, стоя под столбом, и предложила ему свою упряжку вместе с фургоном. Этот пренеприятнейший человек отнёсся ко мне почему-то крайне подозрительно. Целую вечность расспрашивал меня про мой товар.
Я заверила его, что лошади просто отличные и мой одноногий отец разрешил мне их продать. Мы немного поторговались (первоначально торговец назначил до неприличия низкую цену) и наконец сошлись на пяти фунтах за лошадей и фургон вместе.
– Только одно условие, – сказала я, пряча деньги в карман. – Подвезите меня до ближайшей станции.
Мы пожали друг другу руки и немедленно тронулись в путь.
Когда поезд прибыл на вокзал Ватерлоо, было уже темно. Я проспала всю дорогу в комфортабельном вагоне первого класса, но чувствовала себя нисколько не отдохнувшей. В голове словно стучали молотки. Всё тело ломило. Меня бросало то в жар, то в холод.
Я поспешно вышла из здания вокзала на многолюдную улицу. Влажные от лёгкой мороси булыжники мостовой блестели в свете газовых фонарей. Люди сновали во всех направлениях. Оглядываясь в поисках кеба, я заметила на другой стороне улицы бездомного мальчишку. На нём было ярко-красное пальто сплошь в заплатах. Мальчишка рассматривал меня с огромным интересом. Что ж, мне не привыкать к восхищённым взглядам. Из-за угла показался кеб, и я рукой подала ему знак остановиться.
– Куда, мисс? – спросил возница.
– На Уинслоу-стрит.
– Это нехорошее место. – Возница снял кепи и почесал в затылке. – Вы уверены?
– На Уинслоу-стрит, – повторила я. – И поскорее.
Пока мы ехали по городу, я снова сосредоточилась на своей миссии. Если верить мисс Олвейс, только с Уинслоу-стрит я могу попасть прямо ко Дворцу Проспы – а именно в этом зловещем месте держат в заточении Ребекку. Туда попадают все невинные души, пленённые алмазом Тик-так. Там их используют для исцеления людей Проспы от страшной болезни, которая бушует в этом мире уже не один век.
Я проверила, на месте ли алмаз, спрятанный у меня под платьем. И пусть я чувствовала себя совершенно разбитой, при мысли, что я скоро увижу Ребекку, всё во мне ликовало. Я пока не знала, как мне удастся спасти её из Дворца Проспы, но твёрдо решила: на сей раз я вернусь только с ней, и никак иначе.
Кебмен высадил меня в начале улицы. Уинслоу-стрит выглядела всё такой же унылой и мрачной, какой мне запомнилась. Длинный ряд домов с тёмными стенами, заколоченные окна, облупившаяся краска. Крохотные лужицы света под газовыми фонарями не могли разогнать тьму этого места. Вокруг не было ни души, только мимо проехал одинокий экипаж.
Я зашагала по улице так быстро, как только могла, невзирая на боль в ногах. Сосредоточилась мыслями на Ребекке, предвкушая момент, когда камень вспыхнет и оживёт. Перешла улицу, чтобы подойти ближе к памятному мне пустырю между обувной фабрикой и заброшенным пансионом. Когда-то на месте пустыря стояло здание, но теперь от него остались только груды битого кирпича и кусок стены. В стене сохранилась дверь. Рядом висела потускневшая от времени бронзовая табличка.
