2
– Она приходит в себя.
Голоса доносились словно бы из далёкого далека. Я притворилась, что ничего не слышала. Я ведь и правда была очень далеко. В саду, заросшем сорняками и полевыми цветами, игриво распустившимися среди камней. Солнце согревало мне щёки. Мои ноги были босы и не слишком-то чисты. Руки – тонки, как карандашики. За спиной у меня стоял непритязательный белый домик с соломенной крышей.
– Генри, принеси скорее сюда воды и тряпицу. Её страшно лихорадит.
Я услышала, как дверь домика позади меня отворилась. Этот звук почему-то наполнил моё сердце искристой радостью, хоть я и не знала почему. В одном я была уверена – я непременно должна увидеть, кто вышел из дома. И я обернулась. Но в этот самый миг мне на лоб шлёпнулся холодный мокрый компресс. И всё кончилось. Глаза мои сами собой распахнулись, и утешением мне послужила ласковая улыбка, представшая взгляду.
– Я уж боялась, ты никогда не очнёшься. – Надо мной склонилась женщина средних лет с тонкими светлыми волосами. – Как ты?
У меня болело всё – каждая мышца, каждая косточка.
– Где я? – спросила я.
– На ферме Харрингтона, – раздался голос с дальнего конца комнаты.
Подняв глаза, я увидела высокого человека с чёрной бородой и растрёпанными непослушными волосами. Он с мрачным видом мерил шагами бедно обставленную комнатку.
– Меня зовут Маргарет, – сказала женщина. – А это мой муж Генри.
– Как я здесь очутилась?
– Очень хороший вопрос, – отозвался Генри. – Я отправился посмотреть, сильно ли потрепало бурей мои поля, и нашёл тебя в колодце. Ты плавала в нём, вялая и неподвижная. Я думал, ты мертва.
– Как тебя зовут? – спросила Маргарет, снова приложив к моему лбу ледяной компресс.
– Эсмеральда Брокколи. – Мне показалось, что, с учётом всех обстоятельств, лучше назваться этим именем.
– Что с тобой случилось, Эсмеральда? – Маргарет присела у моей постели. – Как так вышло, что ты оказалась в колодце и чуть не утонула?
– И что произошло в поле? – добавил её муж. – Вся пшеница вытоптана, урожай пропал. Я такого ни разу в жизни не видывал.
– На самом деле это ужасно смешная история. – Я села в кровати и тут же почувствовала головокружение. Пришлось закрыть глаза и подождать, пока оно пройдёт. – Я путешествовала с одним из тех чудных цирков, где показывают всяких уродцев. Мы остановились на дороге напротив вашего дома, и вдруг бородатая женщина как бросится бежать, прямо сюда, к вам. Директор цирка, сами понимаете, был в ярости. Он отправил за ней в погоню через поле двухголового пигмея и шесть говорящих шимпанзе. Будучи девочкой добросердечной и, скажу без ложной скромности, выдающейся, я тоже вызвалась помочь. Увидела ваш колодец, решила заглянуть в него, но перегнулась слишком низко и упала.
Фермер и его жена переглянулись.
– Она всё ещё не оправилась от лихорадки, – сказала Маргарет мужу.
Это была правда – но как так могло получиться? Я ведь наполовину мёртвая и во всех отношениях незаурядная девочка – я просто не могу заболеть!
– Сколько я уже тут нахожусь?
– Три дня. – Похоже, Маргарет хотела добавить что-то ещё, но вместо этого снова переглянулась с мужем.
У меня нехорошо засосало под ложечкой.
– В тот день, когда была буря, – сказал Генри, – какие-то люди постучались к нам и спросили, не видели ли мы девочку. Беглянку, как они сказали.
– А потом Генри нашёл в колодце тебя, – мягко добавила Маргарет, – и мы поняли, кого они искали.
– Они во что бы то ни стало хотели вернуть тебя, – сказал Генри, упрямо избегая моего взгляда. – Особенно женщина. Она пообещала нам целых пятьдесят фунтов, если мы найдём тебя и отдадим ей.
Мисс Олвейс разыскивает меня! Я вскочила на ноги, и голова у меня закружилась пуще прежнего.
– Но мы этого не сделаем, – заверила Маргарет, помогая мне встать на ноги. – Ни за какие деньги на свете. Мы не поверили слезам и обещаниям этой женщины. Правда же, Генри?
Но Генри не ответил. Вместо этого он показал пальцем на мою шею:
– Это твоё ожерелье на вид стоит целую прорву денег.
Я машинально прижала руку к груди и успокоилась, нащупав под ночной рубашкой алмаз Тик-так.
– Это подарок бородатой женщины, – сказала я. – Красиво, но ничего не стоит.
Фермер кивнул:
– Эти люди, которые тебя разыскивают, они плохие?
Я решила, что лучше всего сказать чистую правду:
– Да, дорогой, очень плохие.
– Тогда мне жаль, Эсмеральда.
Маргарет заполошно бросилась к мужу:
– Чего тебе жаль?
Громкий стук в дверь был ей ответом.
Маргарет ахнула:
– Генри, что ты наделал?!
В дверь заколотили настойчивее.
– Всё-таки пятьдесят фунтов, Маргарет, а у нас половина урожая погибла. – Он понуро покачал головой. – Мне жаль – но что я мог поделать?
– Ты мог бы держать язык за зубами, жадный ты балбес! – заявила я с изрядной суровостью.
В дверь уже не просто колотили, а ломились, и было ясно, что долго она не продержится.
– Пойду скажу им, что ошибся, – пробормотал Генри.
– Побудь тут, Эсмеральда, – сказала Маргарет. – Никто тебе ничего плохого не сделает. Мы отправим их восвояси.
Бедняжка была столь же недалёкой, сколь и добросердечной. Фермер с женой поспешно вышли из комнаты, закрыв за собой дверь. Стащив ночную сорочку, я натянула своё платье (оно лежало, аккуратно сложенное, на стуле). Только я успела переодеться, как за дверью поднялся страшный шум.
– С дороги, не то пожалеете! – Я узнала голос толстухи-громилы, работавшей на мисс Олвейс. – Где она?!
– Её здесь нет! – храбро заявила Маргарет.
Я уже наполовину выбралась из окна, когда Маргарет закричала. Потом послышался треск упавшей мебели. Дверь крохотной спальни распахнулась. Я перекинула ноги через подоконник и спрыгнула вниз.
Я приземлилась на клумбу, и мои ноги отозвались пронзительной болью. Домик стоял на опушке леса, и чтобы сбежать, пришлось бы пересечь пшеничное поле. Но я понимала, что у меня не хватит сил уйти от погони.
