– Король-Мясник получит то, что ему причитается, ты об этом не беспокойся. А что до тебя, то пришло время ответить за сотворенное в Красной долине, старик. Ты вернулся ради мести? Похоже, месть нашла тебя.
Финн схватил его за волосы и откинул голову Кейна назад, задев горло лезвием меча. Возможно, разъяренный воин собирался лишь выбрить его хорошенько, но взгляд Финна не оставлял сомнений, что задумал он нечто более зловещее. Сморгнув с глаз кровь, снег и пот, Кейн ждал конца.
– Придержи руку, парень.
Голос, прогремевший из палатки, был низким и властным. В свете заходившего солнца показался громадный силуэт, Кейн ощутил, как напряглись мускулы, и подавил стремление вывернуться из рук воинов, которые его удерживали, выхватить у Финна клинок и свершить акт кровавой мести над тем, кто вышел из шатра. Когда же на того упал свет от ближайшего костра, Кейн, однако, увидел, что это не Шаман приближается к нему, хрустя сапогами по снегу.
Карн Кровавый Кулак был просто гигантом – на полголовы выше Кейна, его чудовищный лоб выступал над лицом, словно высеченным из зубчатого утеса глубочайшего ущелья Западного предела. Черные волосы, покрывавшие массивный череп лишь наполовину, Карн носил собранными в толстую косу, которая спускалась до уровня бороды, тоже заплетенной. В то время как все тело Шамана состояло из точеных мускулов, накачанных до предела, Карн был невероятно огромным от рождения.
Вождь Западного предела и предводитель армии сопротивления навис над Финном, который будто поник в его присутствии. Темные, как кремень, глаза уставились на Кейна с лица, погруженного во мрак.
– Я дал клятву четырнадцать лет назад, – пророкотал он, – клятву убить человека, который лишил жизни моего отца.
– Тогда лучше не откладывай, – проскрежетал Кейн, отхаркивая кровь. – Пока еще какой-нибудь недовольный ублюдок не предъявил свои права. В этом лагере, похоже, таких полно.
Карн махнул Финну ручищей, покрытой глубокими шрамами, за которыми стояла целая история насилия, свидетельство побед в бессчетных сражениях.
– Возвращайся к своему костру, – прогромыхал он. – Я буду говорить с Мечом Севера наедине. Любой, кто посмеет потревожить нас или поднимет оружие против него, познает мой гнев.
Глаза Финна превратились в щелочки, а челюсть задрожала от ярости, но вождя он ослушаться не посмел. Кейн наконец перевел дух, когда клинок нехотя убрали от его горла. Воины, стоявшие позади, выпустили его локти, и он опрокинулся вперед, больно ткнувшись опухшим лицом в мерзлую землю. То, что еще оставалось в нем от прежнего Бродара Кейна, не позволяло ему лежать там, не позволяло сносить дальнейшее унижение – воины, которые некогда страшились его имени, фыркали, презрительно скривив рты. Он заставил себя подняться, скрипя каждым суставом, и посмотрел на Карна.
Огромный вождь повел плечами и указал под ноги Кейну.
– Подбери свой меч, – прогремел он.
Шатер был больше, чем выглядел снаружи, и слегка попахивал плесенью. Внутри царила почти непроглядная тьма, свет исходил от единственной свечи, стоявшей на перевернутом ящике в центре. Кейн окинул взглядом импровизированный стол, не обратив внимания ни на карту в чернильных пятнах, покрытую каракулями, ни на пустую, потрескавшуюся пивную кружку. Его взгляд был прикован к палашу, который отливал оранжевым в мерцающем свете. Карн медленно подошел к столу, наклонился и поднял потрепанный щит, стоявший у походного сундука рядом с ящиком. Привязав его к запястью, он потянулся к оружию.
– Здесь? – устало спросил Кейн. – Ты хочешь разрешить это здесь?
Он все еще нетвердо стоял на ногах после недавнего избиения. Все еще, казалось, не мог сосредоточиться, получив тот, последний, удар. Тем не менее иссиня-черные руны, покрывавшие клинок по всей его длине, были ему знакомы.
– Ты узнаешь это, – сказал Карн.
Кейн уставился на оружие в руке Карна.
– Так. Меч твоего отца.
– Моего отца, – эхом отозвался Карн. – Прозванного Кровавым Кулаком за то, что переломал все суставы пальцев, убивая великана голыми руками. Это оружие подарил ему чародей из Низин незадолго до того, как он провозгласил независимость Западного предела. Говорили, когда он держал его в руках, ни один человек не мог сразиться с ним и остаться в живых. – Карн помолчал минуту, поглаживая огромную бороду пальцами толщиной с запястье большинства мужчин. – Его нашли возле тела отца в то утро, когда он вызвал тебя на дуэль. Я дал ему имя Держащий Клятву.
Кейн промолчал.
– Расскажи мне, как он умер, – прорычал Карн, и эти слова несли в себе угрозу, которая, казалось, остудила воздух в шатре.
Было время, когда разговоры о прошлых подвигах наполняли Кейна гордостью. Теперь они приносили лишь боль.
– Он умер как воин, – честно ответил он. – Добавил мне несколько шрамов. Один из труднейших боев в моей жизни.
Не самый трудный: фехтовальщик в золотых доспехах из Низин был подлинным мастером клинка.
А самым трудным оказался бой, в котором он и не рассчитывал победить, и сомневался, что хотел бы победить, в любом случае. Воспоминание о той схватке было по-прежнему столь же болезненной раной, как и каждая из его многочисленных телесных травм.
«Если я когда-либо увижу тебя снова, я тебя убью». Слова Джерека.
Его руки неожиданно задрожали, к глазам подступили слезы. Карн, должно быть, заметил это мгновение слабости. Не успел Кейн опомниться, как огромный вождь бросился на него с невообразимой для человека таких размеров скоростью. Держащий Клятву со свистом ринулся вниз и рассек пустое пространство там, где мгновением раньше была голова Кейна. Шестое чувство, которое бессчетное число раз спасало ему жизнь, сработало и сейчас, и он, вовремя откатившись в сторону, вскочил на ноги со своим двуручным мечом, неожиданно оказавшимся в руках. Дрожь исчезла. Он был совершенно неподвижен, спокоен, как гладь озера Драгур летним утром, полным неги.
Карн Кровавый Кулак стоял лицом к лицу с Кейном, его исполинская фигура, казалось, занимала полшатра. Но он не продолжил атаку. Вместо этого – хмыкнул и слегка кивнул, а потом повернулся и направился к перевернутому ящику. Отвязал щит и прислонил его к сундуку. Затем осторожно положил Держащего Клятву рядом с картой, сел на сундук и уставился в темноту, нахмурив густые брови. Мерцающее пламя свечи отбрасывало зловещие тени на его морщинистую щеку.
– По крайней мере, ты помнишь, как сражаться.
– Это не забывается никогда, – устало ответил Кейн. – Если ты решил со мной покончить, полагаю, есть способы проще.
– Кейн, которого я знал, ни за что не сдался бы возле этого шатра моим людям с такой готовностью, – прогремел Карн. – Я должен был понять, остался ли ты тем, кем я тебя помнил. В противном случае мне от тебя никакого толку. Никакого, если ты утратил потребность убивать.
– Я утратил ее давным-давно.
– Но не мастерство.
