— Мы с Вадимом знакомы со школьных лет! — щебетала Таня, грохоча посудой. — Он постарше был, конечно, но я хорошо помню, как он по школе расхаживал, такой весь значительный! О-го-го! Мы, мелочь, в этих старшеклассников были влюблены по уши! А однажды он что-то такое на уроке химии взорвал! А один раз поругался с учителем, и вся школа об этом шепталась месяц! А еще победил на какой-то глобальной олимпиаде, и в школу приехали снимать про него сюжет! Я тогда еще решила, что тоже хочу быть журналистом, интервью брать… Вообще столько воспоминаний! А я даже не представляю, как он сейчас выглядит! Как он сейчас выглядит? Не виделись лет пятнадцать!
Оля не сразу услышала вопрос. Она уже возвращалась из своей преступной фантазии, но небыстро. Быстро не получалось.
— Как он сейчас выглядит? — переспросила через паузу. — Как обычно. Никак.
— Все, девочки! — Лилия Степановна постучала в дверь квартиранток. — Можете выходить! Мы с Алешенькой идем на прогулку!
— Мы пошли! — подтвердил Алеша и пнул сапогом дверь. — Но скоро вернемся!
— Да, скоро вернемся! Закрывайте двери только на нижний, если уйдете! Хорошо, девочки?
— Хорошо! — ответили девочки.
Вадим позвонил в дверь неожиданно, хоть Таня и ждала. Игорь нервно обернулся, хотел пойти открывать, но Таня его опередила. Пришлось снова остаться с Олей.
— А распущенным вы бываете? — ласково поинтересовалась Оля.
— В каком смысле?
— В смысле, волосы вы распускаете?
— Нет. Держу в строгости.
— Жаль, — Оля прикрыла ресницами глаза, а Игорь срочно отошел покурить к окну — Оли он уже откровенно боялся.
Таня, волнуясь, открыла дверь и сначала увидела силуэт.
В коридоре полумрак, на площадке — дохлый свет сороковки. Конечно, виден только силуэт.
— Вадим? — весело спросила Таня. — Ничего не видно!
— А так?
Вадим сделал пару шагов назад, прямо под лампочку.
И сразу прорисовался уставший рельеф, мешки под глазами. Но хуже от этого картинка не стала, поскольку даже с «мешками» этот человек был хорош, благороден. И его ждали.
— Ой, привет!
— Привет, Тань!
— Сколько лет!
— А зим сколько!
Таня улыбалась и улыбалась, а Вадим стоял под лампой и стоял. А Игорь в это время на кухне курил, стараясь не краснеть слишком быстро.
— Ой, тебя же там Оля ждет!
— Да неужели?
Вадим вышел из круга света, на секунду снова стал силуэтом, а потом вынырнул рядом, в коридоре квартиры. Привычно, не глядя, повесил пальто на крючок, который торчал из стены уже лет сто. Подумав, скинул ботинки.
— Ничего у вас не изменилось, я смотрю.
— А с чего меняться?
— Ну, да…
Вадим сам пошел на кухню.
— Добрый вечер! — сообщил он Оле и Игорю.
Игорь как-то слишком дико зыркнул из-под бровей, был пунцовый, растерянный. И Оля улыбалась явно не по-светски. Вадиму это, конечно, не очень понравилось, но он не стал уточнять, нервничать, крушить мебель. Просто присел на скрипучий стул рядом с Олей.
— Вадим, — сказал он Игорю. — Буду теперь жить по соседству.
— Отличная новость, старик! — совсем уж не мотивированно обрадовался Игорь и хлопнул Вадима по плечу. — Мир приобретает новые краски! Ладно! Вы тут живите, а я пойду!
Когда он удалился, ему еще долго смотрели вслед: Вадим — удивленно, Оля — с таинственной улыбкой, Таня — сгорая от стыда.
— У него сегодня столько проблем было! А так вообще он спокойный человек, приятный…
— Мы так и поняли, — кивнул Вадим и встал. — Ладно, посидели, и хватит. Идем, Оля.
Потом оглянулся:
— Здравствуй, детство…
Оля только поморщилась — вот дурак, но покорно двинулась следом, так и не подняв ресницы. Таня осталась стоять с сахарницей в руках, не очень понимая, а что, собственно, делать дальше?
А дальше в коридор выползла Ирина Павловна, сюрреалистически косматая после сна, и весело заявила:
— А! Приехал, гад? Бушь теперь подъезд от своих строителей отскубать, пппадла! Я те не уборщица!
Хотя именно уборщицей Ирина Павловна и была. Но почему-то в кураже иногда забывала.
— Мама! — взвилась Таня, прямо вместе с сахарницей. — Это же Вадим!
— А мне но фигу, кто! Если подъезд засерают, значит — падлы, и Ирина Павловна нм это скажет прямо в морду!
Оля вдруг начала смеяться нездоровым смехом, и Вадиму пришлось вытолкнуть ее и выйти, не прощаясь, чтобы окончательно не разбудить Ирину Павловну. Тогда текст обвинения был бы покруче.
На улице Алешенька выпустил мамину руку и подбежал к машине Вадима. Ой, какая это была машина! С ума сойти, какая красивая и большая это была машина!
— Мама! Смотри, какая огромная! Как дом!
— Да, маленький! — Лилия Степановна поспешила машине на помощь, не хватало еще поцарапать. — Это дяди Вадима! Не трогай! Давай мы лучше с тобой сходим на троллейбусы посмотрим!
— Не хочу я смотреть на троллейбусы! — вполне резонно возмутился Алеша. — Каждый день на них смотрим!
— Тогда давай просто погуляем, пошепчемся!
— Ай! — Алеша даже не обернулся, поскольку ковырял ручку, радовался. — Не хочу шептаться! Хочу такую машину!
— Да что ж ты делаешь-то! — Лилия Степановна чуть сознания не лишилась, когда увидела, что вытворяет сынуля. — Знаешь, сколько она стоит? Нам с тобой дядя Вадим руки оторвет, если мы что-нибудь сломаем!
— Пусть отрывает! — сказал Алеша и протянул свои маленькие ладошки. — Скажи ему, мама, чтобы оторвал, но пусть разрешит еще постоять с ней рядом! Я так ее люблю!
Вадим мрачно курил и смотрел на Олю. Та чего-то смеялась, перегибаясь пополам, но уже выходила из пике, и все больше ее смех смахивал на горькие рыдания.
— Ну, хватит уже, — попросил Вадим. — Слышишь? Хватит! Тетя Ира всегда была такой брутальной. И слова употребляла — будь здоров! Сегодня еще лайт версия! Я-то привык, а ты, конечно…
— И я привыкну! — взвизгнула Оля, утирая черную от туши слезку. — Пару лет в этом райском уголке — и я стану такой же унылой коровой, как твоя подружка Таня! У меня прям офигенные перспективы! Тихая смерть в тихом центре!
Вадим терпеливо слушал, все хотел найти в ее монологе подходящий момент, чтобы крикнуть: «Милая, а вот и твое новое, прекрасное жилье! Давай войдем туда, и будем счастливы!» Или что-то в этом роде. И чем дальше, тем меньше у него было поводов прогнозировать будущее счастье. Олю несло, она металась по клетке, размахивала худенькими, когтистыми лапками и страшным шепотом ругала жизнь.
