Ознакомительная версия. Доступно 40 страниц из 198
Самое первое бегство из-под ломбардского владычества — из Аквилеи в Градо — было наиболее важным с точки зрения дальнейшего исторического развития. Принято считать, что епархия Аквилеи была основана святым Марком, вследствие чего ее архиепископ — получивший впоследствии титул патриарха — стал главным священником в Венецианской лагуне и занял второе место в итальянской церковной иерархии, сразу после папы римского. Тогда эта должность была скорее мифической, чем реальной, поскольку архиепископ Паулин не только избавил своих последователей от ереси (ломбардцы придерживались арианства), но также практически в то же время начал раскол.
Не станем останавливаться на исторических и теологических причинах его разрыва с Римом (обычно это называется расколом из-за «трех глав»). Нам важно то, что с церковной точки зрения Венеция с самого основания была городом раскола, и, хотя митрополит Градо в 608 году вернулся в лоно римской церкви, раскол поддерживал мятежный архиепископ старой Аквилеи, ибо почти все следующее столетие обе стороны осуждали друг друга и подвергались взаимным интердиктам. Наконец, противники сошлись на диспуте, однако былое единство не удалось восстановить. Аквилея и Градо оставались независимыми епархиями, первая распространяла свое влияние на старые континентальные территории провинции, вторая — на Истрию и Венецианскую лагуну. Их взаимная ревность в течение нескольких поколений отравляла взаимоотношения Венеции с материковыми территориями, как в политическом, так и в религиозном отношении. Но епископское кресло, на котором некогда сидел святой Марк, занял патриарх Градо. Произошло это в большой церкви, построенной Паулином и его последователями вскоре после прибытия. Церковь стоит до сих пор. Посвящена она, как ни странно, не евангелисту, а святой Ефимии, одной из девственниц, замученных в Аквилее. Тем не менее, это было началом долгого «сотрудничества» святого Марка и Венеции, что подтвердилось, когда через 250 лет его мощи доставили в Венецианскую лагуну из Александрии.
После внезапного наплыва переселенцев Венеция начала быстро развиваться, но городом ее назвать было еще нельзя. Несмотря на две церкви, построенные Нарсесом, острова Риальто, образующие Венецию, знакомую нам сегодня, в VI и VII веках были почти необитаемы. На этой стадии будущая республика являлась всего лишь слабым объединением островных поселений, раскиданных на обширном пространстве, и всех их едва связывала правящая рука Византии. Даже латинское название города, которое использовали его обитатели, имело множественное число — Venetiae.[7] У этих территорий не было центра. Эраклея являлась резиденцией византийского наместника, Градо считался вотчиной патриарха. И то и другое были большими деревнями. Торчелло был богаче обеих, и со временем соседи все больше на него косились. По мере разрастания отдельных поселений неприязненные отношения становились неизбежными; венецианцы VII столетия, похоже, утратили святую простоту, так поразившую в VI веке Кассиодора. Старые трибуны и недавно прибывшие епископы оспаривали друг у друга власть, а различия между соседними общинами в любой момент перерастали в открытое противостояние, и византийские власти не в силах были с этим справиться. Византийское присутствие в Эраклее мешало венецианцам самим выдвинуть из своей среды лидера, который мог бы их объединить. Неизвестно, сколько бы все это продолжалось, если бы не кризис византийской Италии 726 года.
Кризис начался, когда византийский император Лев III приказал уничтожить в своих владениях все иконы и святые изображения. Последствия такого приказа были ужасными. Население в гневе немедленно восстало, в особенности монастыри. В восточных провинциях империи иконопочитание достигло такого размаха, что во время таинств изображения святых часто заменяли крестных родителей. Реакция верующих стала неизбежной. Но даже в более умеренных западных провинциях новый закон был с негодованием отвергнут. Итальянская провинция Византийской империи, с энтузиазмом поддержанная папой Григорием II, восстала против своих хозяев. Павел, экзарх Равенны, был убит, его сподвижники бежали. Мятежные гарнизоны, состоявшие из местных жителей, избрали в экзархате собственных командиров и объявили о своей независимости. Выбор лагунных общин пал на некого Урсуса, или Орсо, из Эраклеи. Его поставили во главе бывшего правительства провинции и дали титул Dux.[8]
В последнем событии не было ничего примечательного. То же происходило в это время во многих других мятежных городах. Венецию отличает от остальных тот факт, что назначение Орсо положило начало традиции, которая в неизменном виде длилась более тысячи лет. Его титул — дюк — под воздействием грубого венецианского диалекта превратился в слово «дож». Сто семнадцать дожей сменили друг друга, прежде чем республике пришел конец.
В ранней венецианской истории очень часто перемешиваются, правда и вымысел. В этом читатель может легко убедиться. Если вам случится прочесть на эту тему стандартную английскую монографию, то вы узнаете также, что история дожей предстает в ином свете, нежели раньше. Если поверите, что Венеция изначально была основана как свободный город, не сможете принять теорию о мятеже против византийцев. Согласно общепринятой версии, в 697 году все жители лагуны явились в Эраклею по призыву патриарха Градо. Он сказал, что их внутренние распри угрожают будущему страны, и предложил венецианцам избрать единого правителя вместо двенадцати трибунов. Выбор пал на некого Паолуччио Анафесто, который вскоре после этого заключил мирный договор с королем Ломбардии Лиутпрандом.
История звучит вполне правдоподобно. Но все происходило в века более ранние, чем первые дошедшие до нас документы. Так, самая ранняя история Венеции предположительно написана хронистом дьяконом Иоанном в начале XI столетия. В каждом перечне имен дожей первым, разумеется, стоит Паолуччио. У нас даже есть его портрет. С него начинается долгая портретная галерея на стенах дворца в зале Большого совета (Sala del Maggior Consiglio). К сожалению, он никогда не существовал, дожем, во всяком случае, не был, как не был и венецианцем. И договора с Лиутпрандом не было. Все, что нам известно из подлинных источников, это то, что некий dux Паулиций вместе с главнокомандующим Марчелло отвечал за оборону венецианской границы возле Эраклеи и что этот рубеж позже захватили ломбардцы. Венеция, как мы знаем, была в то время византийской провинцией. Очевидный и единственно верный вывод, который можно извлечь из этого, это то, что таинственный Паулиций был не кем иным, как Павлом, экзархом Равенны, правившим с 723 года и до своей гибели от рук мятежников в 727 году, в том самом году, на который случайно указывает дьякон Иоанн, сообщая о смерти Паулиция. Ему, как второму лицу после императора, недостойно было бы оборонять границу, как и наместнику провинции Марчелло, которого хронисты сделали вторым дожем. Историки Венеции, так же как и ее архитекторы, установили фундамент на болоте.
Ознакомительная версия. Доступно 40 страниц из 198
