Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 140
Во-вторых, кукла помогает продемонстрировать, как с помощью отдельно взятой вещи можно манипулировать сознанием, конструируя при помощи игровых практик с ее участием частные поведенческие навыки и стереотипы, которые затем при помощи языковых образов и клише распространяются на более общие социальные практики. Кукла играет важную роль в формировании особых «сверхидей» или «социом», таких, например, как идея «кукловода» («манипулятора»), а также связанных с ней идей «социального манипулирования» и «социального конструирования» – см. илл. 5, Т. Чувашева. Игра для инфанты (2007). При этом в роли «кукловода» – манипулятора может выступать как отдельная персона (от божества до вождя), так и социальная группа или ее символические замены, своеобразные «социальные симулякры».
Сочетание методов этнографического исследования с методами смежных дисциплин от этнолингвистики до философской антропологии и демонстрация исключительной значимости «феномена куклы» в онтогенезе человека и в истории человеческой культуры позволяет выявить новые аспекты функционирования «феномена куклы» как в традиционной, так и в современной культуре и получить результаты, не представленные в других исследованиях на эту тему.
Современные концепции вещи и куклы как вещи
В последние десятилетия ХХ века вновь оживился интерес к изучению материальной культуры [Материальная культура 1996; Тело 1996; и др.]. Но современный взгляд на предмет и вещь принципиально отличается от характерного для 1920–30-х годов восприятия их как чего-то самоценного и изолированного, вне контекста порождающей и использующей их культуры, и основан на их системном семиотическом анализе. Основные современные концепции вещи изложены в работах Р. Барта, М., Фуко, Ж. Бодрийяра, а также в исследованиях отечественных ученых [Барт 1996; Foucault 1966; Фуко 1994; Baudrillard 1968; Бодрийяр 1999; Кантор 1967; Безмоздин 1979, с. 104–127; Байбурин 1981, с. 215–226; Этнографическое изучение 1989; Корсунский 1997; Липс 2001; Голофаст 2000, с. 58–65; Уемов 1963; и мн. др.].
Феномен вещи возможен лишь в тесной связи с нематериальным, духовным началом, то есть с тем, что ее одухотворяет и наполняет невещественным смыслом, придает ей не связанное с ее непосредственными функциями значение, а следовательно дает ей возможность иного, нематериального существования. Иными словами, вещь немыслима вне определенного социокультурного контекста, она не имеет смысла за рамками породившей ее культуры и, более того, она «без человека никому и ни для чего не нужна» [Топоров 1993 с. 89; Топоров 1995]. В этом смысле можно говорить о «жизни вещи», то есть уподоблении вещи человеку как устойчивой и распространенной культурной практике, а следовательно отражении в вещи идей антропоцентризма и антропоморфизма.
Среди круга проблем, относящихся к «жизни вещи в культуре», можно выделить несколько, непосредственно затрагивающих предмет нашего исследования. Некоторые из них подробно обсуждаются в вышеуказанных работах Р. Барта, М. Фуко и Ж. Бодрийяра. Очень важной представляется проблема функциональности вещи, которая позволяет обозначить границу между вещью практически полезной, применяемой для получения того или иного продукта, и вещью практически бесполезной (безделушкой, игрушкой, сувениром, реликвией, коллекционным раритетом), которая предназначена не для утилитарного использования, а для неких культурно-символических манипуляций, имеющих смысл только в рамках данной группы или социума и зачастую мало связанных с реальными свойствами вещи. Кукла обычно выступает во второй ипостаси («практически бесполезной вещи»), хотя некоторые употребления близких к ней антропоморфных предметов – например, манекенов или резиновых кукол из секс-шопа – явно имеют практическую направленность. Наличие утилитарных функций существенно влияет на эволюцию вещи и ее приспособление к конкретным потребностям ее обладателей, а также природным и социокультурным факторам, которые обусловливают особенности данной среды обитания. Неутилитарные вещи – от игрушек до сувениров – как правило, более «консервативны», поскольку у них нет особых причин для ускоренного усовершенствования. Более того, именно их консерватизм, как правило, и придает им особую ценность в глазах их обладателей.
Для целей нашего анализа полезно разработанное еще Платоном учение об «идее вещи». По мнению современных исследователей, «делая вещи зримыми, сама идея очам не предстает, ибо она не вещь, а рациональная структура вещи. При этом нельзя считать идею просто результатом абстрагирующей деятельности сознания. ‹…› Смешав рациональную структуру вещи с самой вещью, мы поступим в точности, как Гиппий, который говорил, что красота – это девушка, кувшин, половник… И впадем в ошибку еще грубее, если поймем идею на современный лад – как мысль в голове, как отражение некоторой объективно существующей вещи в сознании субъекта. ‹…› Все вещи существуют как представители своих генов-родов, все вещи пребывают в генах и в Едином, отдельно от вещей несуществующих. ‹…› Не бывает вещей безыдейных, вещей без устоя, но не все вещи достойно представительствуют свой „ген“, собственное начало. Одни это делают лучше, другие хуже, некоторые – совсем плохо. И в случае неудачного представительства может произойти смешение, путаница, бесчинство, нарушающее стройность (от строй, космос) миропорядка. Это случается тогда, когда вещи подделываются под то, чем они не являются, симулируя бытие из-за недостатка его» [Погоняйло 1998, с. 17–18]. В случае куклы и подобных ей предметов мы можем говорить о «гене» антропоморфизма. И именно с точки зрения представления в этих вещах идеи подобия человеку следует судить о степени их «удачности» или «неудачности».
По мысли М. К. Мамардашвили, вещь невозможно «измерить», т. е. не только выстроить относительно нее какую-то научную теорию или «знание причин», но и просто воспринять в качестве «этой» вещи, не «вставив» ее в какую-то рациональную структуру. Но «вставление» это неподконтрольно сознанию, оно «эксплицируется постфактум – в философии учений и систем» [Мамардашвили 1990, с. 9]. Это утверждение, по сути, воспроизводит ключевое положение теории американского физика Хью Эверетта о многовариантной Вселенной (Мультиверсе), согласно которой возможно бесконечное множество независимо существующих классических картин мира и интерпретаций событий, одномоментно возникающих у разных наблюдателей [Everett 1957; Дойч 2001]. Фактически это предполагает множественность интерпретаций одной и той же вещи, ее различные трактовки в разных мировоззренческих системах. Иначе говоря, такая вещь, как кукла, может получать очень разные истолкования как в различных культурах, так и в индивидуальных практиках. Верно и обратное: в различных культурах и в индивидуальных практиках куклой (антропоморфным артефактом) могут признаваться очень разные по форме вещи. Но при этом у них есть некие общие уникальные признаки и свойства, которые и позволяют нам говорить о феноменологии куклы.
Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 140
