— Кому сейчас дело до того, о чем думают и что чувствуют шотландцы?
— Возможно, только им самим есть до этого дело, — ответил мистер Фолкнер, — но, тем не менее, они ваш народ, милорд, и рассчитывают на ваше руководство в будущем.
— Нет, до тех пор, пока ими управляет мой отец с такой деспотической всевластностью, о какой и помыслить не может ни один из нынешних монархов.
— Это правда, — согласился мистер Фолкнер. — В Шотландии, особенно на севере, глава клана все еще вождь, отец и пастырь своего народа. — Он помолчал и добавил очень деликатно: — Ваш отец — старый человек, и клан должен быть уверен, что после его смерти во главе встанет наследник.
— Я уверен, что кое-кто из моих многочисленных родственников с величайшей охотой занял бы опустевшее место.
— Разумеется, — неожиданно согласился с ним Фолкнер. — Ваш двоюродный брат Юен, которого вы, без сомнения, помните, предложил после смерти ваших братьев занять ваше место в качестве преемника вашего отца и клялся быть ему преданным.
Во взгляде лорда Алистера внезапно вспыхнул гнев.
— Я хорошо помню Юена! — воскликнул он. — Юен всегда был честолюбив и стремился выдвинуться. Что же сказал ему отец?
— Его милость изволил выслушать племянника, — ответил мистер Фолкнер. — Потом произнес медленно и с большим достоинством: «Я потерял двух сыновей, Юен, такова, видно, воля Господа, но у меня есть третий сын, мой законный преемник».
Мистер Фолкнер изрек эту фразу столь торжественно, что на губах у лорда Алистера промелькнула легкая усмешка, хотя лоб его был нахмурен.
— Хотел бы я видеть физиономию моего кузена, — проговорил он, — когда ему отказали в том, на что он, без сомнения, твердо рассчитывал.
Мистер Фолкнер продолжил свой рассказ:
— Ваш кузен встал и сказал следующее: «Алистер теперь стал саксонцем, ваша милость, и я думаю, он вряд ли вернется. А если и вернется, то вы увидите, что это щеголь, пустой человек, которого интересуют только вино и женщины».
Морщина между бровей у лорда Алистера сделалась глубже, и голос прозвучал жестко, когда он задал вопрос:
— Что же ответил ему отец?
— Его милость не сказал ничего, — сообщил мистер Фолкнер. — Он покинул приемный зал, и, когда я вышел вслед за ним, приказал мне немедленно ехать в Лондон.
Последовало молчание, потом мистер Фолкнер добавил:
— Я прибыл на корабле, это быстрее, и думаю, вы могли бы отправиться тем же путем.
Лорд Алистер поднялся со стула.
— Вы, очевидно, полагаете, что я подчинюсь отцу, — заговорил он. — Однако и ему, и вам следовало бы понимать, что я вовсе не намерен этого делать. Мне было всего двенадцать лет, когда я уехал со своей матерью, но ей не пришлось меня принуждать или уговаривать.
— Я это знаю, — сказал мистер Фолкнер. — Его милость сообщил мне, что предоставляет вам выбор.
— Мне нетрудно его сделать, — сказал лорд Алистер. — Я немало страдал от жестокого обращения отца. Я не любил его и не люблю.
Снова наступило молчание. Затем мистер Фолкнер проговорил:
— Надеюсь, вы не сочтете мои слова дерзкими, милорд, но я хотел бы заметить, что как бы вы ни относились к отцу, а он к вам, его милость всегда был щедр.
Лорд Алистер не смягчился, но он знал, что управляющий говорит правду.
Когда его мать покинула замок Килдонон, потому что, как она утверждала, для нее это был вопрос жизни и смерти, герцог предоставил ей средства, чтобы содержать ее и сына.
Дочь графа Харлоу, она уехала домой к отцу вместе с Алистером и потом послала сына в знаменитую привилегированную частную школу, а после окончания школы — в Оксфорд.
Он много времени проводил в имении Харлоу в Саффолке, а когда приезжал в Лондон, мог останавливаться в доме деда по матери на Гросвенор-сквер.
Он обзавелся друзьями и был принят вместе с матерью в домах самых знатных людей в стране.
Все это казалось ему таким новым и восхитительным, что он ни минуты не скучал по огромному замку, окруженному вересковыми пустошами, и даже по своим старшим братьям, которые нередко поколачивали его.
Когда три года назад скончалась его мать, он понял, что придется полностью изменить образ жизни, если отец, ни разу не написавший ему за все годы отсутствия сына в замке, прекратит свои выплаты.
И почувствовал немалое облегчение, получив уведомление от поверенных отца, что ему будут переводить прежнее содержание.
Он не написал отцу благодарственное письмо, но попросил поверенных поблагодарить герцога от его имени.
Голосом, все еще резким от волнения, лорд Алистер задал вопрос:
— И вы полагаете, Фолкнер, что если я не вернусь, как велит отец, он лишит меня всякой материальной поддержки?
Он видел, что мистер Фолкнер ищет подходящие слова. Наконец тот произнес:
— Насколько я знаю его милость, милорд, я думаю, что если вы откажетесь от ответственности, возложенной на вас, как он верит, самим Господом, вы перестанете быть сыном вашего отца. Он отречется от вас!
— И предоставит Юену мое место?
— Есть и другие племянники, милорд, но мистер Юен, несомненно, первый претендент.
Лорд Алистер повернулся к камину и посмотрел на замок, высящийся над морем и окруженный зарослями вереска.
Замок, изображенный со всеми своими башенками и башнями, производил сильное впечатление и был очень красив.
Алистер смотрел на картину и думал, насколько подавляющим и грозным станет для него присутствие отца, насколько тяжелым — ощущение полной изоляции от всего того, к чему он привык и что делало его жизнь радостной и приятной.
Инстинктивно он ощущал, что не вынесет этого, но разум подсказывал, что выбора нет.
Как ему прожить без денег? Существовать за счет друзей или обратиться за поддержкой к родственникам матери?
Отец матери умер, а дядя Алистера, теперешний граф Харлоу, имел большую семью и практически не интересовался племянником.
А главное, он слишком гордился тем, что мистер Фолкнер называл «шотландской кровью», чтобы стать попрошайкой.
Он повернулся и взглянул в лицо мистеру Фолкнеру.
— Ну что ж, — проговорил он. — Вы победили! Как скоро должны мы отправляться в Шотландию?
Но на лице мистера Фолкнера лорд Алистер не увидел ожидаемого выражения триумфа — в глазах у того был откровенный страх.
— В чем дело? — поинтересовался лорд Алистер.
— Дело в том, милорд, что было сделано уведомление о женитьбе вашего старшего брата, маркиза, на леди Морэг Макнаин.
— Ну и что?
— Его милость дал слово, что леди Морэг выйдет за его старшего сына, чтобы объединились кланы, враждовавшие, как вам известно, в течение многих поколений.
