Хорошо натренированная память позволила воспроизвести все значимое чередой сменявшихся друг за другом картинок из Дворца воспоминаний. Тут были обломки двери, обезображенный труп, оторванная рука, стрела с ведьминым ядом. Внимательно осмотренная дорожка, которая вела от садовой калитки до входной двери.
— Постойте–ка, — обеспокоенно приказал он.
И направил Гренделя вкруговую по двору поместья, держась поблизости от каменной стены, отгораживавшей сад. В нескольких местах он приподнялся на стременах, чтобы лучше рассмотреть пространство за стеной. Он мысленно проложил линию, соединяющую распахнутую садовую калитку с выбитой входной дверью, и продолжил путь, время от времени оборачиваясь.
— Уилфул! — наконец позвал капитан.
Появился лучник.
— Что на этот раз? — недовольно пробубнил он.
Красный Рыцарь указал ему на двери.
— С какого расстояния сможешь попасть стрелой в стоящего у входной двери человека?
— Чего надо–то? Подстрелить из дома? — уточнил Уилфул по прозвищу Убийца.
Капитан кивнул.
Наемник тряхнул головой.
— Не шибко далеко, — рассудительно заявил он. — Вообще–то в любой постройке стрела, будь она неладна, норовит ударить в дверной косяк.
Вояка вытащил из–за ворота вошь и усердно раздавил. Взгляды командира и лучника пересеклись.
— Как по мне — недалече стоял.
Капитан кивнул, соглашаясь.
— Гельфред? — окликнул он егеря.
Стоя на дороге неподалеку от входной двери, тот оборачивал трость внушительным куском материи, похожей на шкуру рептилии.
— Милорд?
— Попробуйте вместе с Уилфулом найти какие–нибудь следы у заднего входа. Он укажет место, где мог находиться стрелок.
— Черт побери, почему как что, так я? Пусть Длинная Лапища суетится, — заворчал Уилфул.
Стоило капитану грозно взглянуть на него — сразу прикусил язык.
Вздохнув, Красный Рыцарь развернул коня.
— Догоните нас, когда все осмотрите, — приказал он и махнул Йоханнесу. — Поехали в крепость, познакомимся с госпожой настоятельницей.
Командир слегка пришпорил Гренделя, тот захрапел и двинулся вперед, неохотно согласившись снова скакать под дождем.
Остаток пути вдоль берегов реки Кохоктон прошел без приключений, и войско остановилось рядом с укрепленным мостом в тени опоясанного скалами гребня горы и серых стен крепости, расположившейся на нем. Полотняные палатки, словно грязно–белые цветы, выросли на размытом дождем поле. Часть повозок приспособили под шатры для офицерского состава. Лучники выкопали углубления для приготовления пищи и отхожих мест. Слуги и множество сопровождавших войско гражданских — ремесленники и маркитанты[11], сбежавшие крепостные, проститутки, домашняя прислуга и свободные мужчины и женщины, отчаявшиеся получить место в основном отряде, — подняли тяжелые деревянные ограждения, служившие лагерю временными стенами и сторожевыми башнями. Гуртовщики скота, составлявшие важную часть любого войска, заполнили промежутки тяжелогружеными повозками. Для лошадей был отведен специальный загон. По всему периметру распределена охрана.
Стражники у ворот монастыря наотрез отказались пропустить наемников. Впрочем, те иного и не ожидали, поэтому закаленные в боях воины принялись определять на глаз высоту стен и прикидывать, насколько трудно по ним забраться. Два лучника–ветерана — Кэнни, казарменный юрист[12], и Скрант. знатный обжора, — стояли у только что возведенных деревянных ворот лагеря и принимали ставки на тех, кто отважится проникнуть в спальни монашек.
Это позабавило капитана, проезжавшего мимо под приветственные возгласы. От подножия горы, где раскинулся укрепленный городок, до вершины вилась гравийная дорога. Минуя резкие повороты с крутыми подъемами, она пролегала через въездную башню крепости и кончалась во внутреннем дворе за ее воротами. По команде следовавшие за ним воины: знаменосец, маршалы и шесть отобранных рыцарей — спешились и встали рядом с лошадьми. Оруженосец принял бацинет[13] капитана с высоким гребнем, слуга — боевой меч. Впечатляющее зрелище и отличное представление, судя по тому, что из каждого окна и дверей, выходивших во двор, высунулись головы.
Высокая монахиня в сером хабите, подойдя, взяла его коня под уздцы. Капитан отогнал невольно возникшее перед глазами видение: труп в дверном проеме поместья. Другая монахиня подала знак рукой следовать за ними. Ни одна не проронила ни слова.
Капитан, несмотря на дождь, пребывал в приподнятом расположении духа. Майкл, следуя предписанию, поравнялся с мордой Гренделя, стараясь не задеть монахиню.
Улыбнувшись, капитан последовал за монахинями через двор к богато украшенным дверям, составленным из деревянных панелей, утяжеленных коваными петлями с изящными декоративными фалдами. На севере, за тремя низкими зданиями, по–видимому, ремесленными мастерскими — кузницей, красильней и, судя по запаху, чесальной — возвышался дормиторий[14]. С южной стороны имелась часовня, слишком хрупкая и прекрасная для столь воинственного окружения, напротив–нее, по некоей странной иронии, пристроилась длинная, приземистая, крытая черепицей конюшня.
В распахнутых настежь резных дубовых дверях часовни стоял незнакомец — высокий и удручающе худой, облаченный в черную хабиту и подпоясанный шелковым шнуром, с руками, испещренными старыми шрамами.
Капитану не понравились его глаза, голубые, близко посаженные. Мужчина заметно волновался, избегая встречаться взглядом. И, похоже, был чем–то раздосадован.
Оставив священника, Красный Рыцарь сосредоточился на владениях монастыря, разглядывая их с позиции торговца, оценивающего возможности покупателя. О богатстве аббатства свидетельствовали вымощенный булыжником двор, натуральный кремень и гранит конюшни с декоративной полосой из глазурованного кирпича, медное украшение на крыше и свинцовые водостоки, по которым дождевые потоки поступали в резервуар. Внутренний двор был шагов тридцать в ширину — такой же большой, как в тех замках, где ему довелось жить мальчишкой. Отвесные стены — внешняя оборонительная сзади, основная монастырская впереди, по углам возвышаются башни. Дождь вымочил все: камни, свинцовые трубы, гладкие булыжники, вылинявшую черную рясу священника и небеленое сюрко монахини.
