Когда «в Великий пост на другой неделе, в понедельник», то есть 23 февраля 1602 года, на «Варварском крестьце» (недалеко от двора Романовых!) молодой чернец Григорий окликнул Варлаама Яцкого, между ними состоялся знаменательный разговор. Григорий Отрепьев искал компаньона для задуманного им похода в Литву. Вся Москва была полна слухами о грядущем перемирии с Литвой, которое и было заключено 1 марта 1602 года на двадцать лет [25]. Событие это оказалось впоследствии поворотным в отношениях Московского государства и Речи Посполитой. Отрепьев одним из первых понял возможные выгоды, которые такое соглашение могло сулить ему лично. Правда, планировавшийся им уход в Литву продолжал оставаться незаконным, так как даже срок перемирия исчислялся только с «Успеньева дня» – 15 августа 1602 года, а пункт о вольном передвижении между подданными двух государств в нем отсутствовал. Поэтому Григорий придумал, каким образом можно, не привлекая особого внимания, добраться с товарищами до Литвы. Еще один из новоявленных богомольцев – чернец Мисаил Повадин – был его ровесником и находился в полном его подчинении. Будущий самозванец решил найти кого-то более старшего по возрасту и духовному званию, чем они с Мисаилом, чтобы представить все как паломническую поездку, где он выглядел бы не инициатором, а всего лишь одним из сопровождающих. С этой целью он и окликнул на улице чернеца Варлаама.
Вот как Варлаам Яцкий рассказывал о ставшей для него роковой встрече в своей челобитной: «И сзади меня пришел чернец молод, сотворив молитву и поклонився мне и учал меня спрашивати: старец, которыя честныя обители? И сказал я ему, что постригся в немощи, а начало имею Рожества Пречистой Пафнотиева монастыря. И которой де чин имееши, крылошанин ли, и как имя? И яз ему сказал имя свое, Варлам. И учал я его роспрашивати: которой ты честныя обители, и которой чин имеешь, и как тобе имя? И он мне сказал, что жил в Чудове монастыре, а чин имею дияконский, а зовут меня Григорьем, а по прозвищу Отрепьев. И яз ему говорил: что тобе Замятия, да Смирной Отрепьевы? И он мне сказал, что Замятия ему дед, а Смирной дядя».
После знакомства между ними завязался разговор о паломничестве по монастырям в Литве. Неизвестно, обратил ли внимание Варлаам Яцкий на такую существенную деталь, как прямой вопрос Григория Отрепьева о службе на клиросе. У будущего самозванца ничего не могло быть случайным, и этот вопрос тоже приоткрывает часть его замысла. Григорий Отрепьев сам служил клирошанином, и ему нужен был компаньон, знавший дьяконский устав: так легче можно было путешествовать по монастырям.
Уже в первом разговоре чернец Григорий сообщил случайному собеседнику, что он и «Похвалу московским чудотворцам» составлял, и у патриарха Иова жил в келье (что действительно было правдой). «И патриарх де видя мое досужство и учал на царьскую думу в верх собою меня имати, – говорил Григорий Отрепьев, – и в славу де вшел в великую». Видимо, Отрепьев действительно умел убеждать людей и входить к ним в доверие. Почтенный старец уже на следующий день согласился идти с ним в Литву, в Киево-Печерский монастырь, а оттуда к святым местам: «Да он же мне говорил, да жив в Печерском монастыри пойдем до святаго града Иерусалима, до Воскресения Господня и до гроба Господня» [26].
И еще один штрих, характеризующий действия самозванца: при первой встрече с Варлаамом Яцким он так и не раскрыл ему, что еще раньше уговорил поехать в путешествие Мисаила Повадина, тоже чудовского клирошанина. Выручило то, что пришедший на другой день в условленное место в Иконном ряду Варлаам Яцкий узнал Мисаила по прежней службе у князя Ивана Ивановича Шуйского. Варлаам Яцкий одно время тоже принадлежал к братии Чудова монастыря (во всяком случае так позднее считал сам патриарх Иов), потому-то он столь легко согласился на отъезд из Москвы с двумя другими чудовскими иноками.
Общность происхождения из служилой среды, пребывание во дворах Романовых, Черкасских и Шуйских, а затем в кремлевском Чудове монастыре сблизили Григория Отрепьева, Варлаама Яцкого и Мисаила Повадина. Но очевидно, что инициатором всего дела был чернец Григорий. Он же и верховодил в составившейся паломнической группе. Именно Григорий первым упомянут в записи на книге святого Василия Великого «О постничестве» (Острог, 1594), хранившейся в середине XIX века в Загоровском монастыре на Волыни. Запись эта опубликована А. Добротворским: «Лето от сотворение миру 7110-го (1602) года месяца августа в 14 день сию книгу Великого Василия дал намь Григорию з братею с Ворламом, да Мисаилом, Констянтин Констинович, нареченный во светом кресщеныи Василей, Божиею милостию пресветьлое княже Остроское, воевода Киевскии». Позднее рядом с именем Григория кто-то приписал слова: «царевичу московскому» [27]. Все это еще раз косвенно подтверждает достоверность «Извета Варлаама». По этой записи можно предположить, что состоялась какая-то личная встреча князя Константина Острожского с московскими паломниками, на которой он подарил им книгу, изданную в его типографии. Пришлые монахи сами составили запись. Уйдя по своей воле из Московского государства, они не имели никакой защиты в Речи Посполитой, их «паспортом» могла быть только монашеская ряса, а «прохожим листом» – эта книга. Отношения между двумя государствами продолжали оставаться не просто сложными или натянутыми, а враждебными даже по заключении перемирия, и выходцам из Московии нужна была защита от возможных преследований и обвинений в лазутчестве. Книга с записью о «даре» князя Острожского становилась своеобразной охранной грамотой.
Что же произошло с тремя монастырскими слугами после их отъезда из Москвы 24 февраля 1602 года и до того момента, как они оказались в землях киевского воеводы князя Константина Острожского? Почему Григорий Отрепьев отделился от своих спутников и продолжил путешествие по Литве самостоятельно? Как произошло «чудесное» превращение чернеца Григория в «царевича Дмитрия»? И когда наконец в этой истории возникают Мнишки?
Выйдя из Москвы на второй неделе Великого поста 1602 года, все трое доехали на нанятых подводах до Волхова, оттуда перебрались в Карачев и Новгород-Северский. В Спасо-Преображенском монастыре Новгорода-Северского их приняли и поставили служить «на крыл осе». В Благовещение 25 марта 1602 года Григорий Отрепьев «с попами служил обедню и за Пречистою ходил». Там же 4 апреля 1602 года они встретили Пасху и «на третей недели после Велика дни в понедельник», то есть 19 апреля, наняв «вожа» (проводника), уже вчетвером пошли в Литву – «на Стародуб и Стародубский уезд». Через Лоев и Любеч пришли в Киев, где архимандрит Киево-Печерского монастыря Елисей Плетенецкий разрешил им пожить некоторое время. Там они пробыли не меньше трех недель, примерно до конца мая 1602 года, после чего двинулись в Острог к князю Константину Константиновичу Острожскому, где «летовали».
