Глава 1. Разум и сердце
Однажды, тогда мне уже исполнилось тринадцать, после того как мы умылись и помолились, всех детей собрали в просторной аудитории. Було несколько шумно, и я заметил с каким неодобрением поглядывали на нас сестры снующие вдоль стен. Наконец, дверь комнаты распахнулась и внутрь вошла мать-настоятельница. За ней семенил невысокий щуплый человек одетый в яркие одежды. В аудитории мгновено стало тише и мать-настоятельница представила нам своего спутника. Им оказался сам кардинал. По рядам пронеслись восторженные вздохи. Мне показалось, будто я один оказался равнодушен к сану гостя.
Кардинал окинув присутствующих проницательным взглядом, сделал рукой неопределенное движение матери-настоятельнице, и та безропотно отошла к стене, где и застыла молчаливой статуей с горящими глазами. Пройдя вдоль первых рядов скамеек своим забавным семенящим шагом, он начал проповедовать. Его голос, неожиданно сильный для такого тщедушного человека, словно паутина обволакивал все вокруг, заставляя соглашаться со всем что будет сказано. Не из-за вескости доводов, а из-за силы звучащей в голосе.
Первые несколько минут я, вместе со всеми погрузился в пучину восхищения и умиротворения. Однако, переведя взгляд с лица кардинала на моих соседей по скамье, я осознал, что точно так-же как и они попался в сети. Восторг и щенячая радость застывшая на их лицах, мне пришлась не по душе.
Мучительно стащив с себя воображаемый полог сотканный кардиналом, я постарался обдумать его слова. Тогда же, я ощутил, насколько сложен конфликт, о котором нам день и ночь твердили сестры. Конфликт разума и сердца.
Как утопичны были картины нарисованные епископом. Всеведущий и справедливый Бог, добрые, но обманутые люди. Книжка которая учит правильно думать и поступать. И обязательное воздаяние после смерти.
И сердце пело, заходилось от восторга. Пускалось в пляс. Все было так просто и так понятно.
Вот только разум этому не верил.
Я вдруг поймал себя на мысли, что слышу все это, должно быть уже тысячный раз. Проповеди этого маленького человечка не привносили ровным счетом ничего нового, повторяя то, чему нас учили сестры. Лишь его голос заставлял поверить. Тогда я впервые задумался о том, как просто, порой, обмануть человека, лишь рассказав ему сказку.
А кардинал все распалялся. Его голос уже гремел под сводами зала, мешая думать, заполняя все вокруг. Я перестал фокусироваться на голосе и всмотрелся в лицо этого невзрачного человека. Лицо выражало полнейшее спокойствие и убежденность в собственных словах. Тогда я заглянул глубже… И закричал от увиденного.
Кардинал и сестры уставились на меня как на умалишенного, но мне было все равно. Вскочив с места я побежал к выходу, но путь мне преградила настоятельница.
– Немедленно вернись на место, негодник! – прошептала она косясь на кардинала. – Не позорь нас!
В ответ я замотал головой и попытался проскользнуть к выходу, однако настоятельница была настороже и мои попытки не увенчались успехом.
– В чем дело, дитя? – спросил кардинал, подходя ближе, – Неужели тебя так напугали мои разговоры о страшном суде?
И снова я замотал головой, а кардинал продолжал настаивать.
– Так, что же, мальчик? Что тебя расстроило? – его голос превратился в елей, однако меня он больше не завораживал. Наоборот, меня от него тошнило. Посмотрев вокруг, я увидел встревоженные лица монахинь, вспомнил их мысли и ощутил ярость.
– Расскажи мне, что тебя расстроило? – Кардинал был совсем близко. Я вскинул голову и встретившись с ним глазами процедил, медленно, словно выдавливая яд.
– Меня расстроило то, что вы – лицемер! – я услышал как ахнули монашки и увидел как расширились от удивления глаза кардинала, – Вы красиво говорите о самопожертвовании и благочестии, но предаетесь разврату и продаете веру за деньги! То, что вы делаете с такими как я – чудовищно! – всхлипнул я и ощутил как из глаз брызнули слезы.
Белый как полотно кардинал перевел потрясенный взгляд на настоятельницу и едва слышно прошептал.
– Кажется, этому мальчику не место в обители Божьей…
Уже к вечеру я оказался на улице.
Глава 2. Разговор
Калека кричал, судорожно тряся обрубком ноги. Его кадык ходил вверх вниз по тощей шее, глаза, полные ужаса, перебегали с палача на барона, с барона на меня и с меня на палача. В его визгливом, испуганном крике едва удавалось различать слова.
– О, Господи! … нет… снова… убей… – по щекам калеки градом катились слезы. – Лучше убей меня!!!
Барон едва удостоил его взглядом, в его глазах сверкнуло бешенство.
– Заткнись! – прошипел он. – Мы еще не закончили.
Палач нетерпеливо переминался с ноги на ногу, перекидывая топор из одной руки в другую. По его лицу было видно, что не будь меня здесь – бедняга уже давно лишился бы и второй ноги.
– В чем его вина? – спросил я тем голосом, которым зачитывал приговор. Я видел как пошатнулась барон. Отступив на пол шага назад он резко вскинул голову и встретился со мной взглядом. И глядя в эти пылающие ненавистью глаза я понял, что победить в этой схватке мне будет нелегко.
