Серые тучи нависали над площадью роняя на брусчатку свинцовые капли. Люди шипели и толкались не сводя взгляда со стоящего посреди площади помоста. На нем стояли трое: палач, судья и невысокая согбенная девушка закутанная в лохмотья. Судья хорошо поставленным голосом зачитывал приговор. Толпа одобрительно гудела.
Меня это не касалось. Прихрамывая я прокладывал путь сквозь толпу, стараясь как можно быстрее добраться до дома. То и дело мне приходилось отталкивать с пути излишне возбужденных зевак. Некоторые из них начинали недовольно ворчать, но взглянув на меня замолкали и отходили в сторону. Я ощущал беспокойство. Меня нервировал голос судьи, визгливый, истеричный. Меня раздражала вся эта суматоха вокруг. Я хотел быстрее оказаться дома.
Голос заставивший меня остановиться прозвучал внутри моей головы. Кто-то отчаянно кричал, взывая о помощи. Подняв голову я встретился взглядом с осужденной и медленно покачал головой. Затем поправил сумку висящую на моем плече и все так же прихрамывая пошел сквозь толпу.
"Странно" – подумалось мне тогда – "ее глаза были абсолютно сухими". Я не стал думать об этом долго. Свою работу я выполнил.
Прогулка отняла слишком много сил. Я привалился плечом к дверному косяку и перевел дух. Пошарил в карманах и достал ключ. Неподалеку раздался рев толпы. Я потряс головой и отпер дверь. Из дверного проема на меня дохнуло сыростью.
А затем я вошел внутрь.
Глава 1. Сын ведьмы
Я помню как родился. Не было ни криков, ни стонов. Лишь тишина и хлюпание. К моменту моего рождения моя мать уже не дышала. Пару часов назад палач под одобрительные крики толпы, бил ее, привязанную к позорному столбу, по животу. Она уже не могла кричать и лишь судорожно хватала губами воздух. После очередного удара у нее отошли воды. Кто-то в толпе заметил это и захохотал.
– Так ей… Давай еще… – услышал я, хотя и не понял что означали эти слова.
Потом мою мать повесили…
Я появился на свет с переломанными ногами. Я сам приполз в этот мир, потому что моя мать не могла мне ничем помочь.
Затем я закричал. Этот вопль, полный скорби и боли, не был похож на обычные крики новорожденных. Это был рев зверя.
Первый человек которого я увидел был кладбищенским сторожем. Он был очень стар и сильно ссутулился, а его седая борода почти доставала до пояса. Осторожно приблизившись ко мне он занес над головой клюку, готовый в любой момент опустить ее на мою черепушку. Я помню как от испуга закричал пуще прежнего, заставив сторожа отшатнуться.
– Тьху ты, чертово отродье! – В сердцах сплюнул он на землю и утер рот тыльной стороной руки.
Он медленно подошел ко мне вновь занося клюку. Тогда я понял, что обречен. Не в силах сделать большего, я поднял над головой руки и крепко зажмурился в ожидании удара. Секунды казались мне вечностью, но ничего не происходило. Наконец я осмелился открыть глаза и встретился со сторожем взглядом. Старик сидел на земле крепко обхватив голову руками, его плечи судорожно вздрагивали. Палка валялась рядом с ним на земле.
Напрягая все свои мышцы я начал ползти по влажной траве к этому старику, оставив труп матери за спиной. Я не оглянулся.
Мои пальцы крепко вцепились в замызганную штанину старика. Это заставило сторожа вскочить на ноги. В его глазах плескался ужас.
– Пожалуйста, помоги мне! – думал я, не выпуская штанину из рук и не отводя взгляд. – Я маленький, беззащитный, мне так холодно!
Черты старика смягчились. Пошарив под подбородком он отстегнул плащ и укутал меня плотной материей пахнущей дымом и вяленным мясом. Это немного уняло боль в ногах. Я почувствовал как старик поднял меня и понес. Тогда мне казалось, что все самое худшее позади.
А старик шагал по сырой траве, меж могил и крестов, не зная кого он держит на руках. Он этого так никогда и не узнал.
Глава 2. Дом
Мой дом не особо уютен. Серые стены не украшены картинами, на полу не лежат ковры. Если бы вы побывали у меня в гостях, вас, скорее всего, удивило практически полное отсутсвие мебели. Однако, за все время, что я живу в этом городе, ни один человек не захотел быть моим гостем.
Подойдя к камину я пошарил рукой в неглубокой нише и отобрал несколько сухих щепок. Затем медленно, не торопясь, я развел огонь. Сев в единственное кресло я уставился на красноватые языки пламени танцующего свой древний танец. Как же мне хотелось не слышать рева снаружи!
Я не люблю свою работу. Она угнетает меня, заставляет лишний раз вспомнить о том – кто я. Странно, но в то же время я ценю ее за то, что она не дает мне забыть кто скрывается внутри меня. Мои мысли скреблись внутри черепа не давая мне покоя. Моя голова налилась металлом и невыносимо болела. Когда боль немного утихала, мне казалось, что вот сейчас, когда с улиц уйдет этот сброд, упивающийся болью и смертью, мне станет лучше. Но лучше не становилось.
Затем в дверь постучали.
На пороге стоял невысокий, щуплый парень одетый в серый плащ. Ему было явно не по себе. Протянув мне свернутый в трубочку листок бумаги, он почтительно поклонился.
– Его высочество, граф Рийский, приглашает вас к себе, ввиду важного и неотложного дела!
Я взял у юноши сверток и бегло прочитал, затем посмотрел на печать.
– Передай хозяину, я прибуду через полчаса.
Гонец кивнул и не скрывая радости поспешил прочь от меня и моего дома. Кажется, он даже что-то напевал.
С едва слышным вздохом я запер за ним двери. Молча подошел к шкафу и достал свой парадный мундир.
Багровый костюм инквизитора.
Глава 3. Тень
Старик выбросил меня на улицу словно мусор. Я уснул пока он меня нес, а проснувшись обнаружил себя лежащим на брусчатке. Кажется, было уже темно.
Я почувствовал что слабею. Мне нужно было согреться и поесть. Из последних сил я закричал. Ответом на мой истошный вопль стало что-то мокрое прикоснувшееся к моей щеке. Это был нос огромной серой кошки. Увидев меня она на миг замешкалась, а потом легла рядом и замурлыкала. Теплый бок кошки согревал словно печка. Мне стало лучше, но кричать я не прекратил. Спустя какое-то время меня заметили. Какая-то фигура, с ног до головы закутанная в черное бесцеремонно пнула кошку, заставив ее с диким шипением унестись прочь. Человек склонился надо мной и я увидел два уголька тлеющих в глубоких глазницах.
Следующее утро я встретил в аббатстве. Мои ноги були заключены в лубки и болели уже не так сильно. Я помню что мне было тепло и спокойно.
Так я нашел свой первый дом.
