Лера пожал плечами.
– Психология, – поднял палец Шурка. – Солнце напоминает собаке большой кусок сочного мяса.
– Логично, – согласился Лера. – Только собаки цвета не различают.
К полесским болотам мальчишки добрались лишь к вечеру, когда солнце, описав по небу полукруг, коснулось земли.
Смеркалось. То тут, то там начинали пробовать голос первые лягушки. За ними застрекотали другие, третьи, и вскоре над болотом грянул дружный лягушачий оркестр. Друзья осмотрелись. В топкий берег были вбиты деревянные сваи, которые удерживали островерхие крыши, покрытые болотным тростником. От каждого такого строения к воде тянулись заросшие травой тропинки.
– Странные хижины, – заметил Шурка, – ни одной стенки нет.
– Наверное, это заброшенное селение, – предположил Лера.
Забравшись на небольшой холм по соседству, они наткнулись на чьё-то большое гнездо. Гнездо представляло собой углубление в земле, которое было выстлано толстым слоем высушенной тины[14]. Воздух к тому времени сгустился настолько, что хижины едва угадывались в сумраке. Ходить на ощупь вдоль болота друзьям не хотелось. К тому же устали они невероятно. Недолго думая, Лера забрался в гнездо. Шурка -следом. Лежать на сухой, прогретой жарким солнцем тине было так же здорово, как на бабушкиной перине. Не прошло и минуты, а друзья уже спали, словно убитые.
Разбудила Стопочкина беседа двух мужчин. Из-за высокого бруствера гнезда он не видел, кто говорит. Зато отчётливо слышал каждое слово. Лера лежал в полудрёме, поглядывал на восходящее солнце и слушал.
– Недостаточно только синтезировать мясо, – заявил скрипучий старческий голос, по-видимому, продолжая давно начатый диалог. – Необходимо, чтобы это был не бездушный кусок белка, а живая плоть.
– Э, куда вы хватили, – отозвался голос помоложе. – За такие разговоры, дедуля, вас могут отправить в созвездие Скорпиона.
– Ты не так меня понял, – стал оправдываться дедуля. – Речь идёт не об умерщвлении плоти, а о стимуляции синтетического мяса. Так тебе бац его под нос – на, подавись! А так, представь, сидишь ты по самые глаза в воде. Тут к берегу грациозно подбегает твоя порция мяса…
– Как это? – удивился молодой голос. – Где же у неё ноги?
– Хорошо, – вздохнул скрипучий, – тогда представь, что твоя порция мяса прибегает в виде коровы.
– Многовато будет, – хмыкнул молодой, видимо, представив размеры коровы. – Это не одна, это сразу несколько порций мяса. Моя, скорее всего, тянет на упитанного зайца или на исхудавшую гиену. И вообще я сижу на диете. А по средам и пятницам пощусь[15].
– Какой ты непонятливый, – вздохнул дедуля. – Значит, прибегает твой упитанный заяц к берегу. Ты бросаешься и впиваешься в него всеми своими шестьюдесятью восемью зубами. А потом начинаешь крутиться вокруг своей оси, зажёвывать этого зайца и заглатывать.
«Ёлки-палки! – испугался Лера. – Что же там за троглодиты[16] такие разговаривают?».
– Ну и зачем это? – спросил молодой.
– Эх, – вздохнул огорчённо дедуля. – Как ты не понимаешь, что так возникает иллюзия полноценной жизни. Желудок начинает по-настоящему выделять желудочный сок, и тогда здоровья в тебе ого-го сколько! Да что с тобой говорить…
– Конечно-конечно, – ехидно отозвался его оппонент[17]. – Куда нам до вас, вы вон второе столетие доживаете, а мы только полвека отмахали.
Лера приподнялся на локтях, выглянул из-за бруствера[18] гнезда и обмер. На берегу болота лежали два чудовищных
крокодила. Один совершено огромный – более семи метров в длину, второй – на пару метров меньше. «Может, это не они», – мелькнула у него мысль. Но тут меньший крокодил неожиданно встал на задние лапы и, задрав кверху голову, подошёл к одной из хижин.
– Вместо того, чтобы философствовать, – заметил он, – лучше бы следили за состоянием своего дома.
Дотянувшись передней лапой до крыши, он поправил там сбитый набок тростник.
Пока крокодилы переругивались, спорили и выясняли, какие у каждого из них права и обязанности в отношении своих жилищ, Лера растолкал друга.
– Шурик! – сделав страшные глаза, прошептал он. – Бежим отсюда!
Узнав, в чём дело, и посмотрев на громадных рептилий, Шурка и сам поначалу струхнул. Но, просчитав варианты преобразований и сделав расчёты, немного успокоился.
– Не бойся, – зевнул он, – вдруг что, я их в болото заброшу гравитационным молотом.
– А вдруг они какие-нибудь непростые крокодилы? – засомневался Лера.
Решив не рисковать, мальчишки собрались незаметно отползти в сторонку, а далее пойти вдоль болота в поисках бамбукового мостика. Но стоило им пошевелиться, как крокодильи голоса раздались едва ли не над самыми их головами.
– Ты обвиняешь меня в архаической[19] кровожадности, – сказал старый крокодил, – а ведь я даже бровью не повёл, когда обнаружил в собственном гнезде двоих людей.
Друзья застыли, словно громом поражённые.
– У тебя-то и бровей нет, – хихикнул меньший крокодил, и морда его тотчас всплыла над гнездом.
– А-а! – рассмеялся он, увидев, что Шурка с Лерой не спят. – Здравствуйте, гости дорогие.
«Дорогие гости», увидев над собой зубастую пасть, своими размерами похожую на ковш экскаватора, со страху едва не упали в обморок.
– Здра-здра-здравствуйте, – заикаясь, попытался улыбнуться в ответ Лера.
Шурка и вовсе не смог выдавить ни единого звука, только судорожно кивал в ответ.
– Да вы не бойтесь, – успокоил их меньшой крокодил. – Никто вас пальцем не тронет.
– Гд е это ты видел пальцы у нашего брата? – возникла рядом с ним ещё более громадная пасть старого крокодила. – Скорее, когти.
