Джессика решила ответить коротко, не углубляясь в подробности.
— Он враг, Мики. Ставленник «Джей Си Эн».
Они обязательно сократят мою должность. Ликвидируют весь финансовый департамент за ненадобностью.
Конечно, продажа акций предприятия и ее личных принесет ей небольшую выгоду. Что успокаивало мало. Ее заветной мечтой было стать вице-президентом компании. Рассчитывать на аналогичное место в какой-либо другой фирме, за исключением родной, было сомнительным. Оказаться безработной, проводить все свободное время в переговорах с кадровыми агентами и посредниками ведущих фирм, или в рассылке резюме по Интернету, представлялось не лучшей перспективой. От одной этой мысли сводило живот и мучил аллергический чих. Она открыла сумочку в поисках салфетки.
Мики ловко подцепила вилкой хрустящий ломтик картофеля.
— Мне кажется, тебе не следует соглашаться на встречи с ним вне офиса.
— Почему?
— Служебный роман может негативно сказаться на твоей безупречной профессиональной репутации. Держу пари, он полное ничтожество.
Ничтожество? У ничтожества не могло быть таких зеленых глаз с поволокой. Время от времени с этого непроницаемого взгляда слетала пелена, и можно было увидеть в них что-то особенное. Печаль?
— Это не совсем так. Он довольно странный, не похожий на других.
— Может, он из Нью-Йорка? Тогда это многое объясняет.
— Нет, похоже, южанин.
Мики с силой надавила на пакетик с кетчупом.
— Лучше бы ему было родиться в Нью-Йорке, это усугубило бы твои аллергические реакции.
Джессика незамедлительно чихнула в ответ.
— Спасибо тебе. А как бы ты поступила на моем месте? Поставила бы на карту карьеру? Променяла бы репутацию на кота в мешке?
Смех Мики прозвучал по-дьявольски зловеще.
— Плотским желаниям вообще противостоять трудно. Хочешь его, так бери.
— Да нет же, мне не нужно лишней нервотрепки и пустых переживаний.
— Ну, конечно. А сейчас ты просто образец отрешенного от действительности спокойного самосозерцания.
Джессика опустила голову на руки.
— До его отъезда сорок семь дней. Мне осталось продержаться всего сорок семь дней.
— А сколько дней прошло со дня его появления?
— Четырнадцать. — В носу снова защекотало, словно без особого мнения этой части тела обойтись было нельзя. Раз, два, три… — Ап-чхи…
— Можешь сдаваться и выбрасывать белый флаг прямо сейчас. Видится мне, что не пройдет и недели, как ты будешь наслаждаться совместным времяпрепровождением с мистером Тейлором. В противном случае тебя обнаружат заживо погребенной под кучей разорванных в клочья салфеток.
Джессика уставилась на обрывки мягкой бумаги, которыми был запорошен весь стол. Гормоны, кажется, брали верх.
Адам оставлял свою машину в многоярусном гараже на улице Монро, где находился офис. В длительные командировки он предпочитал выезжать на собственной машине, что не давало чувствовать себя слишком одиноким.
Одиноким… Слова матери до сих пор звучали в его ушах:
«Ты не ощущал бы такого сильного одиночества, если бы жил оседлой жизнью. Все твои нескончаемые командировки только усугубляют это чувство. Когда-нибудь может произойти авиакатастрофа, и что с тобой станет?»
— Я окажусь на небесах, рядом с тобой, мам, произнес он вслух.
«Лесть и подхалимство никогда не имели на меня должного воздействия. Я же тебя воспитала, сынок, я научила тебя всему, чем ты сейчас владеешь».
Рак свел мать в могилу два года назад, а скорбь и печаль от утраты с особой силой начинали сказываться только сейчас. Иногда, когда одиночество подкрадывалось совсем близко и становилось тяжело, он разговаривал с усопшей вслух. Это было похоже на сумасшествие. Что, в принципе, его не настораживало. Он просто никому об этом не рассказывал.
Сейчас он понимал, насколько мать была права.
Раздался звонок мобильного телефона. Адам взглянул на определившийся номер — это была Ванесса Грин.
Он дождался очередного звонка и нажал кнопку вызова.
— Адам Тейлор слушает.
— Адам, это Ванесса. Как жизнь?
— Прекрасно. Рад тебя слышать. Как погода в Лос-Анджелесе?
— Сказочная. Надеюсь, я не очень тебя отвлекаю.
Забыла название книги, которую ты советовал прочесть.
Название? Господи, что он ей наговорил?
— А, да. Послушай, я сейчас в машине, перезвоню тебе позже из дома. Пороюсь на полках и дам не только название, но и все выходные данные.
«Я никогда не учила тебя лгать», — услышал он голос матери.
— Мам, сейчас не лучшее время для нравоучений.
— Кому это ты?
Адам шлепнул ладонью по рулю.
— Прости, сказывается усталость. Позвоню тебе вечером. Договорились?
— Конечно. Спасибо, Адам. Пока. — Раздался щелчок. Ванесса повесила трубку первой.
Нет, она не была лучшим средством против одиночества. Однажды, месяца три тому назад, Адам пригласил ее на свидание. И хотя основным его требованиям к внешности девушка полностью соответствовала, с внутренним содержанием были явные сбои.
Он точно знал, чего или кого именно хотел: юное небесное создание, лелеющее мечты о семье, двоих детях и доме с садиком, четко осознающее концепцию счастливой патриархальной семьи, пустившее корни в раз и навсегда выбранной почве и не склонное к перемене мест.
Он так долго мотался по стране, что мысль о возвращении домой, о встрече с одной-единственной любимой и любящей тебя женщиной, казалась ему обретением рая на земле.
Поддавшись как-то чувствительности, в свой последний приезд в Алабаму он приобрел двухэтажный, в викторианском стиле дом и даже заново его покрасил.
Не доставало сущего пустяка: той, которая захочет жить в этом доме вместе с ним.
Прямо перед его машиной медленно тащился огромный джип. Адам мгновенно нажал на тормоза. «Порше» резко остановился, и хозяин вздохнул с облегчением.
— Прости, мам, задумался.
На этот раз голос матери, постоянно живущий в его памяти, ничего ему не ответил.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
После работы Джессика регулярно занималась спортом: бегала по дорожке вокруг озера по две мили ежедневно, или по три, когда на бедрах появлялись уплотнения. Обычно происходило это после ужина, разделенного с Кассандрой, излишне увлеченной сдобными и сладкими десертами.
Среда выдалась обычным, рядовым днем. Никаких негативных происшествий на работе, благоприятная погода.
