– Лучше называйте его судьей, – попросил Адамат.
Олдрич насмешливо фыркнул:
– Хорошо. Так где наш законник? Тут творится что-то странное.
– Да?
– Сразу за этим подъемом стоят войска.
У Адамата екнуло сердце. Войска? Значит, кезанцы все-таки прорвали фронт и теперь движутся к Адопесту?
– Адроанские войска, – уточнил Олдрич.
Облегчение Адамата было недолгим.
– Что они здесь делают? Они должны быть в Сарковом ущелье. Неужели кезанцы оттеснили их так далеко?
– Что случилось?
Бо подошел к ним, держа руки за спиной. Адамат снова подумал о том, насколько тот молод – вероятно, немногим старше двадцати лет. Тридцати уж точно нет. Однако, несмотря на молодость, у Избранного были глубокие морщины на лбу и глаза старика.
Адамат многозначительно посмотрел на перчатки Бо:
– Не забыли, что вы теперь судья?
– Я неловко себя чувствую без перчаток, – объяснил Бо, хрустнув костяшками пальцев. – Кроме того, меня никто не увидит. До армейских позиций еще далеко.
Олдрич кивнул на поднимавшуюся в гору дорогу:
– Не совсем так.
– Пойдемте со мной, – сказал Бо подошедшей Ниле и отправился вверх по склону туда, где расположились адроанские солдаты.
Олдрич посмотрел ему вслед.
– Я не доверяю им, – признался он, когда Бо с Нилой отошли так далеко, что не могли его услышать.
– Придется доверять, – ответил Адамат.
– Почему? Фельдмаршал Тамас всегда обходился без помощи Избранных.
– Тамас – пороховой маг, – напомнил Адамат. – А мы с вами не имеем такого преимущества. Бо – наш запасной вариант. Если что-то не заладится – если генерал Кеть откажется поехать с нами в Адопест и предстать перед судом, – тогда Бо поможет нам выпутаться из любой передряги.
Олдрич обеими руками потер виски:
– Бездна, не могу понять, как вы уговорили меня участвовать в этом деле.
– Вы ведь хотите справедливости, разве не так? Хотите, чтобы мы победили в войне?
– Да.
– Тогда мы должны арестовать генерала Кеть.
Нила и Бо вернулись не в лучшем настроении. Девушка хмурилась, а Избранный глубоко задумался.
– Что вы скажете об этом? – поинтересовался Бо у Олдрича. – Лагерь адроанской армии должен находиться сейчас на десятки миль южнее.
– Всякое может быть, – ответил сержант. – Возможно, это раненые. Или пополнение. Или наших парней все-таки разбили, и теперь они отступают.
Бо поскреб подбородок и снял перчатки.
– Сейчас середина дня. Если бы наши войска разбили, они бежали бы в Адопест без остановки. Не знаю, что все это значит, но здесь явно что-то не так. В этом лагере приблизительно шесть бригад. Слишком много для пополнения, но слишком мало для всей армии.
– Нужно выяснить, что происходит, – решил Адамат.
– Зачем? – удивился Бо. – Мы и так все поймем, когда попадем в лагерь. А нам в любом случае придется через него проехать. Если я собираюсь спасти Таниэля – бездна, я даже не знаю, жив ли он еще! – и если вы хотите, чтобы я помог вам спасти сына, мы должны двигаться дальше.
Бо направился к карете, а Нила осталась, поглядывая то на Адамата, то на Олдрича.
– Если дела пойдут худо, он поможет нам? – спросил у нее сержант.
Нила оглянулась на Бо:
– Думаю, да.
– Думаете?
– Но он точно так же может огнем проложить себе дорогу сквозь целую армию, а нас оставить в беде.
– А сами-то вы кто? – задал новый вопрос Олдрич.
– Секретарь Бо, то есть судьи.
– А раньше кем были?
– Прачкой.
– Ах вот как.
Они вернулись в карету и поехали дальше по склону холма. От картины, открывшейся на вершине, у Адамата захватило дух. Вокруг раскинулось целое море белых палаток. Сверху лагерь адроанской армии напоминал муравейник, тысячи солдат и обозной прислуги занимались повседневными делами.
Проехав еще милю, экипаж снова остановился возле лагерного пикета.
– Пополнение? – услышал Адамат женский голос.
– Что? – переспросил Олдрич. – А, нет. Мы сопровождаем судью по приказу Временного комитета.
– Судью? Что ему здесь надо?
– Понятия не имею. Мое дело – привезти его в лагерь и сопроводить в Генеральный штаб.
Бо прислонился ухом к окну кареты, чтобы лучше слышать разговор. Он снова натянул перчатки, но опустил руки, чтобы снаружи их не было видно. Кончики его пальцев слегка подрагивали.
– Проезжайте, – равнодушным тоном сказала караульная. – Только дело может оказаться сложней, чем вы думаете.
Олдрич тяжко вздохнул:
– А что стряслось на этот раз?
– Э-э, ну, значит…
Караульная закашлялась, и Адамат не разобрал, что она говорила дальше. Сидевшая напротив Нила сосредоточенно прислушивалась к разговору.
Когда караульная закончила рассказ, сержант присвистнул.
– Спасибо, что предупредили.
Через мгновение карета снова загрохотала колесами по дороге. Адамат вполголоса выругался.
– Что там произошло? – обратился он к Бо. – Вы что-нибудь поняли?
Вместо ответа Избранный оглянулся на Нилу:
– Вы слушали так, как я учил?
– Да. – Нила разгладила юбку и мрачно уставилась в окно. – Похоже на то, что генерала Кеть обвинили в предательстве, – объяснила девушка Адамату. – И она покинула лагерь, прихватив с собой три бригады. Адроанская армия раскололась на две части, начинается гражданская война.
Генеральный штаб занимал реквизированный у хозяина каменный дом в миле от дороги. Вокруг расположился лагерь адроанской армии – шести ее бригад. Ряды белых солдатских палаток кольцами окружали дом, но установлены они были с удивительной небрежностью.
Бо и Адамату пришлось целых три часа ждать в экипаже, прежде чем их наконец пропустили в лагерь. Дежурный офицер объявил, что весь Генеральный штаб ужасно занят и может уделить им не больше пяти минут.
В доме была всего одна комната с небольшим камином и двумя аккуратными койками возле стены. Посреди комнаты стоял стол, одна ножка которого оказалась заметно короче других. Никаких стульев. На столе лежали карты, придавленные по углам пистолетами. Адамат лишь мельком взглянул на них, надеясь на свою феноменальную память, чтобы потом на досуге обдумать увиденное.
– Инспектор Адамат.
Он узнал генерала Хиланску, чей портрет висел когда-то в галерее королевского дворца. Это был не очень высокий мужчина, чрезмерно располневший после того, как еще в молодости потерял руку в сражении. Сорокалетний Хиланска прославился во время Гурланской кампании, где командовал артиллерией. Молва относила его к числу тех, кому Тамас полностью доверял.
