— Ха-ха! Только и умеет, что языком болтать.
— Так я и подумала. Да и вообще, кому нужны его модели?
— Только не мне, — сказала Маус. — У меня найдутся дела поинтересней.
— И не мне. Скажи, а Маус — твоё настоящее имя?
— Нет, настоящее — Мерл, но все зовут меня Маус.
— Ты с этим поаккуратней, — предупредила я. — Моего папу зовут Бертрам, но его до сих пор называют Жужей.
— Ну и пусть, мне нравится Маус. Куда симпатичней, чем Мерл. Да и Жужа гораздо лучше Бертрама. Без обид, но… Бертрам? Жуть.
— Я не хотела сказать, что Маус — плохое имя, — сказала я. — Если ты сама ничего не имеешь против, тогда конечно. Маус — гораздо лучше, чем Шейла.
— Не нравится имя Шейла — придумай другое, — предложила Маус.
— Например?
— Ну… Шик, или Шарм, или ещё что-нибудь.
— Шик — нет, а вот Шарм красиво звучит. Шарм Тубман… Да, мне нравится.
— Вот и отлично, так я тебя и стану звать, — обрадовалась Маус.
Потом я рассказала Маус о Либби — как она говорит «Джин» и «Бертрам» и строит из себя взрослую. А Маус пожаловалась на свою младшую сестру Бетси, которая до сих пор писается по ночам. Мы выяснили, что будем вместе ходить в летний лагерь и в бассейн.
Потом Маус опять стала играть своим йо-йо — похоже, она действительно чемпион Тарритауна. Пока она показывала мне трюки, я увидела, что ноги у неё все в каких-то корках. Надеюсь, это не заразно.
Она, наверно, заметила мой взгляд и объяснила:
— Это от комариных укусов. Я расчёсываю их, пока кровь не пойдёт, а потом хожу вся в корках. Уродство, правда?
В ответ я соврала:
— Да нет, не так уж плохо.
Наигравшись в йо-йо, Маус сказала:
— Давай погуляем с Дженнифер.
— В смысле, с собакой?
— Да. Эграны разрешают мне с ней гулять. Я люблю собак.
С собачниками я обычно не вожусь.
— А у тебя дома есть собака? — Я решила узнать всю правду сразу — чтобы не начинать дружбу, из которой всё равно ничего не выйдет.
— Нет, — ответила Маус. — У Бетси на них аллергия. Сразу крапивница начинается.
Отличная мысль. И почему я до этого сама не додумалась?
— И у меня, — говорю. — По всему телу сыпь. Даже не сыпь — огромные волдыри. По сравнению с ними твои расчесы — полная ерунда!
— Чёрт! А я-то надеялась, мы с тобой всё лето будем играть с Дженнифер.
— Увы, — пожала я плечами.
— Ну, ничего. Подружка лучше собаки. Сказать, что я была счастлива это слышать, — ничего не сказать.
Мы отправились прогуляться до её дома. Всю дорогу Маус крутила йо-йо. Она жила у подножия холма, рядом с бассейном. Её сестрёнка гуляла перед домом, таская на верёвке коробку от конфет.
— Это Бетси, — сказала Маус. — Ей четыре года.
— А зачем она привязала коробку?
— Она выгуливает собаку.
— В смысле коробку? Это её собака? — спросила я.
— Ага. Я же говорила, у неё аллергия на собак. Вот она и завела себе коробку. Называет её Ойчи.
Бетси подтащила к нам Ойчи.
— Ты кто? — спросила она меня.
— Шарм Тубман. — Я решила опробовать своё новое имя.
— Хм… Ты не похожа на мальчика, — сообщила Бетси.
— Она девочка! — сказала Маус.
— А тогда почему её зовут Шрамом?
— Да не Шрамом, а Шармом, — объяснила Маус.
— А-а-а. — Бетси, кажется, поняла.
— По-настоящему меня зовут Шейлой, — сказала я Бетси. — Можешь так меня и называть.
Я как-то не сразу поняла, что «Шарм» похоже на «Шрам». Наверное, стоит что-нибудь ещё придумать.
Бетси сказала:
— Это мой пёсик Ойчи. Хочешь его погладить?
— Хочу. — Я наклонилась и погладила коробку. — Хороший пёсик. Ойчи хороший.
Бетси подняла коробку и прижала к уху. Потом поставила на землю и заявила:
— Ойчи говорит, что ты ему нравишься, Шарм Шейла. Он чует, когда человек по правде любит собак.
Я ничего не сказала, только мило улыбнулась.
Миссис Эллис пригласила меня перекусить. Я позвонила домой, и мама разрешила. Мы с Маус ели бутерброды с арахисовым маслом, а Бетси — колбасу, без хлеба, без ничего. Коробку она поставила на стол рядом с тарелкой и время от времени делала вид, что кормит Ойчи.
— Ойчи обожает колбасу, — сказала она мне.
А потом наши мамы отвели нас в Центр искусств записываться в дневной лагерь. Вообще-то это частная школа, но по виду не скажешь. Она похожа на старинную усадьбу с огромными деревьями вокруг. Никогда не видела таких школ. Маус ходит не сюда, а в обычную. А вот Бобби Эгран давно здесь учится. Потому что в обычной школе он отказывался делать домашние задания. Только клеил и клеил свои модели, а если учителя его заставляли, поднимал жуткий скандал. И поэтому почти всё время проводил на скамейке у кабинета директора. Здесь же ему разрешают мастерить сколько угодно. Мама Маус называет Бобби гением, но сама Маус этого убеждения не разделяет.
Мы вместе провели день в лагере. Маус тоже посещает занятия первый год — ей только исполнилось десять, а значит, мы с ней там самые маленькие. Из-за этого Либби ещё больше нос задирает. Я рассказала Маус, что Либби считает себя великой балериной, а на самом деле танцует как слон. Ну, не совсем как слон, конечно, — уж очень она тощая.
В этом дневном лагере столько интересного! Но больше всего мне понравилась керамика: берёшь кучу мокрой глины и пытаешься придать ей форму кувшина на гончарном кругу. Мы с Маус туда и записались. Учительницу зовут Дениз. Она ходит босиком. Я бы тоже с удовольствием разулась, но боюсь наступить на пчелу — вдруг ужалит. Однажды такое случилось с младшим братом Питера Хэтчера. Наверное, когда тебя жалят в стопу, это гораздо больнее, чем в руку, например. Интересно, Дениз когда-нибудь наступала на пчёл?
Когда занятия закончились, Маус позвала меня поплавать.
— Ты каким стилем лучше плаваешь? — спросила она. — Я — кролем.
— А я всеми одинаково.
— Тогда, может, поучаствуешь в соревнованиях? У нас каждое воскресенье заплыв.
Она, наверно, не поняла, что я имела в виду. Поэтому я говорю:
— Нет, я вообще-то не люблю соревнования. От них никакого веселья.
— Ну и ладно, хватай купальник и пошли. А то я скоро растаю на этой жаре.
