– Я читала вашу книгу, – произносит она.
– Правда? Надеюсь, вам понравилось.
Скромничает. Играет на публику, Клэр сразу видит. Он исполнял этот номер много раз, с разной степенью искренности. Ему уже приходилось вести этот разговор. Его книгу прочитали многие. Она получила премию. Тысячам, а может, и миллионам она понравилась, кого-то привела в восторг. Успех стал его щитом, его даром. Он делает его на зависть объективным.
– Да, очень.
– Спасибо.
Гарри улыбается, будто родитель, услышавший об успехах ребенка в школе. Все это больше не в его власти. Книга живет своей жизнью.
Он оглядывается. Он ведь хозяин. Нужно подойти к гостям, обеспечить напитками, перезнакомиться со всеми, поделиться историями. Но Клэр хочется, чтобы Гарри остался. Задает ему вопросы, узнает о нем побольше. Каково это, когда твой талант признан, когда твоя фотография на обложке книги? Когда вокруг тебя поднимают шумиху друзья и незнакомцы, когда у тебя такое лицо, такие руки, такое тело, такая жизнь? Но она не находит слов и смутилась бы, если бы нашла.
– Откуда вы? – Гарри отпивает виски. Так дядя мог бы спросить, в какой школе будет учиться его племянница.
– Городок рядом с Бостоном.
– Нет, я имел в виду, где вы живете?
– А. – Клэр краснеет. – В Нью-Йорке. Снимаю квартиру с подругой по колледжу.
– Давно знаете Клайва?
– Нет. Мы познакомились на вечеринке, в мае.
– Вот как, – кивает Гарри. – Он вроде бы очень успешен в том, чем занимается. Должен признать, в бизнесе я не понимаю ничего. В вопросах денег безнадежен. Всегда был.
Подходят другие гости. Интересный мужчина и красивая экзотическая женщина с туго стянутыми темными волосами.
– Прошу прощения, – говорит мужчина.
Они знакомы.
– Милый, – произносит женщина, подставляя Гарри щеку для поцелуя. – Чудесная вечеринка. Мы бы так хотели побыть подольше. Няня, – объясняет она. – Ты же знаешь, каково это.
Они смеются над шуткой для своих. Так богатые жалуются на то, что трудно найти приличную прислугу, или на дороговизну полетов частным самолетом.
Пара уходит.
– Прошу прощения, – говорит Гарри. – Надо принести еще льда. Веселитесь.
– Я всегда следую советам спасателей, – улыбается Клэр, в шутку отдавая честь, но глядя ему в лицо и ловя его взгляд.
Он поворачивается, но, сообразив, что оставляет ее одну, восклицает:
– Вы же не познакомились с Мэдди! Давайте я вас представлю. Пойдемте.
Получив отсрочку, Клэр радостно идет за ним сквозь толпу в кухню. В отличие от гостиной тут горит яркий свет. На стенах висят медные кастрюли. Старый холодильник украшают детские рисунки. На полу клетчатый линолеум. Здесь собралось небольшое трудолюбивое общество: кто-то сидит у длинного стола, кто-то режет, кто-то моет посуду. На изрубленном мясницком столе лежит большой окорок. Это старая кухня. Обветшавшая и гостеприимная. Клэр представляет, как тут празднуют День благодарения.
– Любимая, – говорит Гарри.
Женщина, достающая что-то восхитительно пахнущее из духовки, распрямляется. Она в фартуке, о который вытирает руки. Выше Клэр и ослепительно красива. Длинные рыже-золотые кудри, еще влажные после душа, светлые голубые глаза. Никакой косметики. Аристократическое лицо.
– Мэдди, это новая подруга Клайва.
Гарри забыл, как ее зовут.
– Клэр, – произносит она, выступая вперед. – Спасибо, что позволяете тут находиться.
Мэдди подает ей руку. Ногти коротко срезаны и не накрашены. Клэр замечает, что она босиком.
– Здравствуйте, Клэр. Я Мэдилин. Рада, что вы пришли.
Она потрясающая. Напоминает Клэр Венеру Боттичелли.
– Ей понравилась моя книга, – сообщает Гарри. – С покупателями надо хорошо обращаться.
– Конечно, милый, – кивает Мэдди и поворачивается к Клэр: – Хотите помочь? Как обычно, небольшая вечеринка для своих, которую затеял мой муж, превратилась в оргию. Их надо накормить, а то они тут все разнесут. – Она театрально качает головой и улыбается Гарри.
– Лучшая жена в мире, – с восторженным вздохом замечает он.
– Я с радостью, – отвечает Клэр.
– Отлично. Нужно, чтобы кто-нибудь разложил по тарелкам яйца со специями. Они в холодильнике, а тарелки в кладовке. И не переживайте, если что-то уроните, здесь нет ничего ценного.
– Ты замечательный боевой командир, – говорит Гарри, целуя жену в щеку. – А мне нужен лед.
– И вино проверь! – кричит она ему вслед. – Мы уже прикончили два ящика. И где ящик водки? Я думала, он под лестницей.
Она начинает выкладывать канапе из духовки на поднос.
– Что-нибудь еще сделать? – Клэр принесла яйца со специями.
– Да. Фил, – обращается Мэдди к мужчине с посудным полотенцем в руках. – Пусть этим пока займется Клэр. Отнеси это и поставь на буфет.
Она поворачивается к Клэр:
– Вы тут впервые?
Та кивает.
– Тут очень красиво.
– Сейчас все богаче, чем когда я была маленькой, – говорит она, нарезая хлеб и отводя тыльной стороной запястья волосы с лица. – Тогда вокруг были сплошные фермы. Через дорогу – молочная ферма. Мы ходили помогать дояркам. А теперь тут все поделили между миллионерами. Передайте мне тарелку, пожалуйста.
– Вы здесь всегда жили?
– Приезжали на лето. Это был домик прислуги. А моя семья владела большим домом неподалеку.
– Что-то случилось?
– То, что всегда случается. Мы с братом Джонни были вынуждены продать дом, чтобы заплатить налог на землю, но этот домик сумели сохранить. Я бы не вынесла, если бы мне пришлось со всем этим расстаться. Правда, Уолтер?
Вот тут-то и появляюсь я.
У каждой истории есть рассказчик. Тот, кто сядет и запишет, когда все закончится. Почему в этой истории рассказчик именно я? Потому что это история моей жизни – моей и тех, кого я больше всего люблю. Я постарался быть как можно точнее в своем рассказе. Не во всех событиях я участвовал сам – но, когда стал известен финал, мне пришлось восстанавливать утраченные фрагменты по взглядам, которые в тот момент ничего для меня не значили, по воспоминаниям, вернувшимся с новым значением, по старым блокнотам, предложениям, нацарапанным в записных книжках и на обороте старых фотографий. Так было даже с Гарри, хотя он об этом не подозревал. У меня не было выбора, кроме как найти во всем произошедшем смысл. Но поиски смысла никогда не бывают простыми, особенно в данной истории.
Я подхожу, хватаю канапе и сую в рот. Бекон с чем-то еще. Вкусно.
– Конечно, милая. Все, что скажешь.
