Остынь, Силия! Хватит с тебя соблазнительных мужчин. Помнишь, Дэррил казался тебе тоже... таким. И к чему все это привело?
Джетро тоже пристально изучал ее лицо. Как хищник в засаде, подумала Силия, ловит все движения и оттенки взгляда. Ее охватила паника.
— Что ж, раз эту тему мы исчерпали, может быть, вы расскажете... э-э... о своей работе. О моей вы знаете почти все, теперь ваша очередь.
Он мягко наклонился вперед и тихонько провел пальцем по изящной линии ее губ, на мгновение задержавшись в уголке рта.
— Не надо!
— Вы же сами хотели.
На такую очевидную правду возразить было нечего.
— Даже если так... вы же понимаете, что нельзя немедленно давать волю своим желаниям. Мы же не дети.
— Ваш голос... тогда ночью, по радио, — он запинался, — в нем что-то есть. На самом деле я приехал не просто сказать «спасибо». Я приехал на вас посмотреть. Увидеть, какая вы.
— О... — Ей почему-то тоже стало трудно говорить.
— У вас очень красивый голос... вы поете? — Джетро то и дело перекладывал вилку с ножом. Было очевидно, он жалеет, что начал этот разговор.
— Пела в хоре, — сообщила Силия. Хор был обязателен в дорогой частной школе, куда отец устроил ее в четырнадцать лет. Через полгода ее оттуда исключили, а ей только того и надо было. Подростком Силия была ужасной бунтовщицей. Но петь ей нравилось, это она хорошо помнит.
— Сопрано?
— Точно. — Надо было менять тему. — Вы собрались рассказать мне о своей работе.
— О, я по морской части. Я всегда любил море... — рассеянно сказал он. Салли со звоном поставила стаканы на стол. Когда она ушла, Джетро вынул конверт. — Силия, вы выручили меня, я тоже хочу выручить вас... вот этим. Так сказать, осязаемое выражение благодарности. Не знаю, какая у вас зарплата...
— Надеюсь, это шутка!
—... но на это вы можете что-то купить себе. Или отправиться в путешествие. Для жительницы Овечьей Бухты Багамы должны быть привлекательны. Особенно зимой.
— Значит, деньги, — с ненавистью сказала Силия.
— Ну да, деньги. Точнее, чек. Вы что-то имеете против?
— Послушайте, я всего лишь выполняла свои обязанности. За это мне хорошо платят.
— Надеюсь, что так. — Он заметно старался не выходить из себя. — Но на хлеб иногда мажут масло.
— Я не могу взять эти деньги.
— Вы слишком щепетильны. — Капитан потерял терпение и подвинул конверт на ее край стола. — Денег много не бывает.
Силия взяла конверт и, глядя в глаза Джетро, разорвала его пополам, придвинула половинки к его тарелке и взялась за стакан.
— Как мелодраматично, — усмехнулся Джетро.
— Если вам так неймется, заплатите за мой обед, и мы квиты.
Если бы он знал о богатстве ее отца и вдобавок о состоянии матери, которое она унаследовала в двадцать пять лет, то не совал бы ей конвертов с чеками. Денег у нее самой предостаточно. Впрочем, хорошо, что он не знает об этом. В Вашингтоне Силия натерпелась из-за них — слишком много ухажеров охотится за богатой невестой. О Дэрриле Коатсе она до сих пор не может вспоминать спокойно.
Все-таки анонимность — главное преимущество Овечьей Бухты. Домик у нее здесь скромный, и машина соответствует зарплате. Правда, получив наследство, она купила самолет, но «сессна» стоит в аэропорту за двадцать миль отсюда. И об этом знает только Пол. О нем она тоже не могла думать спокойно, хотя совсем по другой причине...
— Как прикажете благодарить вас, если деньги вам не подходят?
— Очень просто. Есть такое слово — спасибо.
— Нет, мы явно не можем найти общий язык!
— Нам это и не нужно.
Джетро снова глотнул пива и пристально посмотрел на нее.
— Вы не здешняя, Силия, да? Скорее всего, вообще не из Ньюфаундленда. Из восточных штатов?
— Из Вашингтона.
— Что же вы делаете в Канаде?
— У меня двойное гражданство — мама была из Канады.
— Была?
— Она умерла, когда мне было пять лет. — Именно тогда ее жизнь круто изменилась. Овдовев, отец стал контролировать каждый ее шаг, но ни разу не поговорил с ней по душам.
Кажется, эти мысли отразились у нее на лице. Джетро поставил стакан с пивом и накрыл ее руку своей.
— Простите меня.
В этих словах были реальное тепло и сочувствие. Силия потянула руку из-под его ладони, с удивлением чувствуя слезы в горле. Она очень быстро научилась не плакать по маме — Эллис строго следил за этим. Почему-то рука Джетро — теплая и шершавая, вся в царапинах — словно растопила ее давние слезы.
— Это было сто лет назад, — пробормотала она.
— А ваш отец? Он жив?
— Да.
Еще жив. И все еще пытается навязать ей «родственные отношения» — нелепую смесь тотального контроля и эмоциональной холодности. После маминой смерти он всегда был таким. Замкнулся в своем горе — словно дверь перед дочерью захлопнул.
— И вы хотите говорить о нем не больше, чем я о «Страннице».
— Как всегда, остается погода. Это вечная тема. — Силия слабо улыбнулась. — Переменная облачность, осадков не ожидается. Давление семьсот сорок миллиметров ртутного столба, южный ветер десять метров в секунду.
— Убирайся — вы это хотите сказать?
— О, да вы обиделись!
— Вы кого угодно обидите, Силия Скотт.
— Вероятно, вы привыкли, что женщины смотрят вам в рот и послушно кивают.
— И тянут с меня деньги при первой возможности.
Опять в его голосе один сплошной цинизм. Силия сказала весело:
— А сегодня с вами произошла катастрофа. Наткнулись на особу женского пола, которая не позволит вам зайти дальше двенадцати долларов за тарелку устриц.
— Колу не посчитали.
Силия захохотала.
— Вы еще про чаевые вспомните, — она нахмурила брови, поймав его взгляд. — В чем дело?
— Вы чертовски красивы, когда смеетесь, — хрипло сказал он.
Силия почувствовала себя напрочь выбитой из колеи. Вся кровь, казалось, бросилась в лицо. Несколько секунд она не могла сказать ни слова.
— Джетро, давайте договоримся вот о чем, — наконец прошипела она. Голос почти не слушался. — Вы расскажете мне об Исландии, а я вам — о Ньюфаундленде. Больше никаких благодарностей, денег, отцов и любовников. Идет?
— Почему вы не замужем?
— Я не хочу замуж!.. О, Салли... спасибо, это очень аппетитно... ты даже про лимон не забыла...
— Может, вам еще что-нибудь принести? — Салли с интересом рассматривала пунцовые щеки Силии.
