— Мама на днях заказала его для меня, — сказала девушка и добавила имя известного кутюрье, услышав которое Джил обескураженно заморгала: этот шелк вкупе с вдохновением стоят по крайней мере несколько сотен фунтов. Наконец девушки вышли в гостиную.
Дядя Линды у коктейль-бара смешивал в стеклянном бокале напиток. На звук шагов он обернулся, и Джил почувствовала, что ее позвоночник словно окаменел от его ощупывающего взгляда, который абсолютно бесцеремонно путешествовал по всем деталям ее туалета от серебряных туфелек до серебряной накидки, драпировавшей тонкие руки девушки. Джил была совершенно уверена, что он сейчас что-нибудь скажет, но не ожидала, что Эрик процитирует Байрона.
Изогнув льняную бровь, держа бокал, он спокойно читал стихи великого мастера романтической иронии:
…То несомненно, что прекрасна мисс,
Но сразу вижу страх и робость,
Тревожит, что в смятении она…
Эрик Норлунд встревожен? Джил прекрасно понимала, что он опять дразнит ее, чтобы увидеть, как этот несмышленыш примет его притворство за чистую монету. Вздернув подбородок, сверкая глазами, она вернула ему его колкость, тоже цитатой — Джил прекрасно знала поэзию Байрона:
А в детской все еще лепечет кто-то,
К тому же пахнет там всегда лишь хлебом…
— В самом деле? — Линда возмущенно перевела взгляд с Джил на дядю. — Пахните так сами, если вам нравится. — Она сунула ему под нос запястье, на котором поблескивали часики.
— Хлеб и «Фий д'Эв», — протянул Эрик, — в переводе с французского — «Дочь Евы».
— Это безнравственно — слишком много знать о девушках и о том, чем они пользуются. — Линда смерила его полным упрека взглядом и повернулась к Джил: — Тебе бы не следовало потворствовать дядиному цинизму, он и без того ужасен.
— Мне кажется, что в цинизме относительно женщин он ни в каком потворстве не нуждается, — с притворным простодушием заявила Джил.
Усмехнувшись своим мыслям, Эрик протянул девушкам стаканы с коктейлем вишневого цвета. Джил приняла запотевший стакан, отметив про себя безукоризненный вид Эрика Норлунда: смокинг цвета полуночного неба, ониксовые запонки, тонкий темный галстук, контрастировавший с накрахмаленной сорочкой с гофрированной грудью. Он не был необыкновенно красивым, но выглядел каким-то чрезвычайно чистым, свежим, словно только что вышел из моря.
— Вам нравится работать в магазинчике при отеле, мисс Прайд? — Он поддернул брюки и присел на подлокотник кресла. Эрик изучал ее с такой тщательностью, что она едва сумела не опустить глаза под его стальным, острым взглядом, который, казалось, мог просветить ее насквозь и при этом оставался безразличным.
— Я общаюсь со многими интересными людьми, — ответила она, крепче сжимая стакан с коктейлем, — и с моей начальницей легко ладить.
— Линда рассказала мне, что вы не так давно приехали из провинции. — Он не оставлял вчерашнего полного издевки тона, видимо думая, что она маленькая ограниченная деревенская дурочка. Джил снова бросило в холод, потом в жар, в горле снова встал противный ком, она поспешно отпила из стакана, и от этого ей стало еще хуже; девушка закашлялась, как самая последняя неуклюжая идиотка. Норлунд поднялся и невозмутимо похлопал ее по спине, а потом направился к двери в другом конце комнаты. — Поторопись, Мучи! — крикнул он. — А то ты пропустишь все веселье!
— Я возьму такси до Монтплиер-сквер, так что вы с девочками, если хотите, можете ехать, Эрик, — отозвалась его сестра.
— Мы подождем еще несколько минут, так что пошевеливайся. — Он взглянул на наручные часы, подошел к бару и налил себе второй мартини.
— А куда мы поедем ужинать? — поинтересовалась Линда.
— Ресторанчик называется «Бермудиан» и находится недалеко от театра, Лин, но меня заботит, где там припарковать машину. — Он бросил сардонический взгляд на Джил. — Ваш город в этом отношении не слишком хорош, а я приобрел новую машину и очень хочу ее испробовать.
— Вам не нравится Лондон, мистер Норлунд? — спросила Джил.
— Конечно, он обладает определенным очарованием, — небрежно ответил тот, — но жить здесь я бы не хотел. Мне нравится запах Тихого океана.
— Так же как мне нравится быть в провинции, — кивнула она. — Здесь я не очень-то уютно себя чувствую. Теперь я считаю, что несколько переоценила себя, когда решила переехать в Лондон пять месяцев назад.
— Джил приехала из местечка Липхук, — сообщила Линда.
— Липхук? — удивленно повторил он. — Звучит как какое-то сказочное название.
— Уверяю вас, он на самом деле существует. — Джил немедленно бросилась на защиту родного городка. — Это недалеко от Портсмута — о нем-то, я уверена, вы должны были слышать — это одна из причин, по которой мой отец пошел во флот.
— Так ваш отец моряк? — Эрик Норлунд одарил девушку очередным пронизывающим взглядом. — Но он не мог погибнуть во время войны — вы слишком молоды.
— Он сильно заболел в одном из плаваний и умер, когда мне было четыре года, — объяснила Джил. — Он так и не поднялся выше младшего офицера и собирался перевестись на службу в Новую Зеландию. Мне бы очень это понравилось — жить где-нибудь, где много солнца.
— Чтобы повысили в чине, частенько приходится идти незаконным путем, а это очень тяжело, — заметил Эрик Норлунд. — Жаль, что ваш отец умер.
Джил, быстро взглянув на собеседника, неожиданно уловила отблеск доброты и участия в этих, таких жестких, таких холодных, циничных глазах.
Он немедленно перевел взгляд с девушки на вошедшую в комнату сестру.
— Девочки, вы просто великолепны, — улыбнулась Карен Мэнит, оглядев подруг. — Если спектакль закончится поздно, Джил, вы можете вернуться сюда и переночевать, в комнате Линды есть диван. Перед благотворительными шоу частенько бывает много всякой болтовни, так что они затягиваются, и Эрик может не успеть довести вас до общежития к назначенному времени.
— Отличная идея, — обрадованно поддержала мать Линда.
— Процессия двинулась! — шутовски объявил мистер Норлунд, накинул на плечи сестры манто и вывел очаровательное женское трио из апартаментов.
Его машину уже подали к крыльцу отеля, это был английский «ягуар», черный, с множеством всяких технических приспособлений и сильным запахом новой кожи в салоне серо-стального цвета.
Когда Джил скользнула на сиденье рядом с Линдой, ее белая юбка взлетела волной, и загорелая рука немедленно поправила непослушный подол, чтобы можно было закрыть дверцу.
— С-спасибо, — пробормотала Джил и сконфуженно опустила ресницы, встретив насмешливый взгляд серых глаз.
— Всегда рад помочь, — проворковал Эрик, и левый уголок губ чуть скривился в сардонической, как показалось Джил, улыбке. Дверь захлопнулась, Норлунд уселся за руль, его широкие плечи оказались прямо перед Джил, жесткие льняные волосы спускались почти до воротника. Она испугалась, как бы он не заметил, что его разглядывают, и уставилась на серебряную сумочку, лежащую на коленях.
