Да.
Очень всё это, конечно, заманчиво, только для отсылания кляузы нужно иметь доступ к какому-нибудь серверу Интерсети. А оные здесь ежели и имеются, то под таким контролем…
Помнится, кто-то давеча поминал утопистов?
Как ни верти, а прежде, чем злоумышлять всякие пакости, надо бы придумать способ отсюда выбраться.
* * *
Матвей свято верил, будто он, обуреваемый сложным коктейлем негативных эмоций, идёт безо всякой реальной цели – просто куда глаза пялятся. Верил он в это до того самого мига, когда вдруг осознал, что керамобетонный монолит под его ногами сменился чёрными шестиугольными плитами, а начавшийся-таки ливень вдруг очень по-нелепому оборвался.
Та-а-к…
Ну, и что же мы намерены делать дальше? Вариантов бездна. Можно, к примеру, захватить местную шхуну с боем… верней, с МОРДОбоем, поскольку окромя кулаков никакого оружия у нас не имеется. Ещё можно забраться в экспортный склад, притаиться среди златокедровых столярных шедевров и дать себя загрузить вместе с ними в лифт очередного транзитного сухогруза. Вот только дьявол знает, когда какому-нибудь транспортнику вздумается заглянуть на Новый Эдем – до или после истечения того срока, каковой можно прожить без еды и остального… Так что сей вариант будет самым правильным: одинокий полный кретин в куче умных деревяшек – по крайней мере, оригинально.
Правда, если оригинальничать, то уж тогда во все тяжкие. Например, поступить по-законопослушному. Купить билет на ближайший корабль, дождаться этого корабля в гостинице (а гостиница, наверное, здесь весьма неплоха – очень уж гадкие слухи бродят о ней в Златограде)…
Оно бы впрямь всего лучше, кабы не досадненькая проблемка: деньги.
Все имевшиеся платёжные средства (и электронные, и даже наличную мелочишку) папаша Виолентины милостиво согласился принять в залог своего бесценного поручительства; коль скоро испытательный срок не пройден, о залоге впредь можно не беспокоиться. О ближайшем будущем беспокоиться тоже не стоит. Годиков этак за пять-шесть полезного для здоровья труда в каком-нибудь свинарнике (кстати, нелишне напомнить, что ради целостности рекламного имиджа здесь отнюдь не только в столярнях трудятся по-патриархальному)… Так вот, годиков за пять-шесть ты возместишь моральный ущерб обманувшейся в тебе общине, отбудешь наказание за сегодняшнее своё прегрешение и заработаешь на билет до ближайшей общедоступной и общезанюханной дыры. Тебя выпрут туда, по рассеянности забыв узнать твоё мнение, и окажешься ты там, имея весь свой багаж одетым на себя в виде единственной смены одежды с девственно пустыми карманами.
Что, господин Чинарёв, такая перспективка вас тоже не вдохновляет? А вас, мистер Молчанов? Трогательное и весьма редкое единодушие. Но в таком случае для чего же вы оба припёрлись в космопорт?
…А вокруг было светло, пустынно и гулко.
Всего в паре десятков шагов позади мочалились о слипшуюся степную шкуру розги ливневых струй, а здесь… Матвей уже не однажды видал такое в разных портах разных миров; он прекрасно понимал и как это делается, и для чего, но всё равно не мог заставить себя относиться к подобному зрелищу, как к чему-то нормальному. Льющаяся из Бог весть какого загоризонтья беспросветная кудлатая пелена обтекала космопорт точно по абрису его символической внешней ограды, оставляя над лифт-полем, служебными корпусами и гигантскими параболами энерговодов незыблемый, идеально правильный круг чистой предзакатной голубизны.
Некоторое время Матвей торчал столбом в трёхрядном проезде между крышами подземных хранилищ, пытаясь ладонями отряхнуть воду с одежды и глупо таращась в небо. Правда, как вскоре выяснилось, таращился он не только в небо и не только глупо. Каким-то там краем глаза Молчанов (уж конечно не тютя Чинарёв!) успевал примечать, что старт-финиш площадки пусты, но одна из них расконсервирована: решетка посадочного маяка подёрнута этакой фосфоресцирующей текучей рябью; системы профилактического осмотра расцвечены огнями готовности; а вот погрузочный терминал, напротив, тёмен и мёртв. И так же мертвы-темны коттеджи шикарного туристского посёлка, втиснутого под самый край безоблачья. Зато в гостиничном здании целая шеренга окон горит зелёным «техническим» светом – стал-быть, автоматика оживает и готовится к приёму гостей.
Обо всём этом стоило бы поразмыслить, не подвернись вдруг более занятная тема для размышления: прорезавшийся сквозь отдалённый дождевой гул и шумный капёж с Молчановского плаща многоногий неспешный топот.
Они вывернули откуда-то сзади и неторопливо шли к Матвею, словно облавной цепью растянувшись поперёк проезда. Шестеро дюжих парней, а чуть впереди – благообразный почтенный старец с яркой кокардой, хорошо заметной на отвороте чёрного сюртука. Устроитель священных действ. Sent Showmen. Матвей так и не уяснил толком круг полномочий этой разновидности местного руководства, но их эмблема – две латинские буквы «S», стилизованные под карающие молнии Господни – вызывала у него какие-то древнеисторические, смутные и очень-очень нехорошие ассоциации. Кстати, точно такие же ассоциации всшевельнула обнаруженная им на рукавах приблизившихся долболомов русская аббревиатура Корпуса Гражданского Благочестия.
Пока эти семеро подходили – как бы гуляючи, как бы совершенно не интересуясь торчащим на дороге одиноким субъектом – упомянутый одинокий субъект только и успел решить про себя: всё. Ломать голову на тему «что делать дальше» в ближайшие годы не придётся.
Тем временем «шоумен», уже чуть ли не проходя мимо, вдруг круто развернулся на полушаге и вперил Матвею в лицо невыносимо доброжелательный взгляд.
Кагэбэшники мрачно сгрудились вокруг. Наверное, до сих пор оным благочестивым костоломам приходилось иметь дело лишь с дремучими хлопами – слишком уж явно все шестеро полагали, будто один их вид обязан начисто отшибать малейшие позывы к сопротивлению. Молчанову немедленно захотелось как-нибудь поубедительнее развеять это наивное заблуждение. Например, быстренько наквасить два-три хлебальника и удариться в запутанные бега по сложнопересечённой космодромной местности – не ради смыться, а только чтоб эти вот мордовороты повзмокали да позадыхались, гоняючись.
Увы, наставнику Новоэдемского юношества так и не удалось воплотить в жизнь этот едва ли не самый дельный из своих педагогических проектов.
– Господин колледжерный учитель Чинарёв, если не ошибаюсь? – ласково осведомился престарелый молниеносец.
Матвей приподнял шляпу.
– Не ожидал вас здесь… – святой шоумен произвёл беззвучное и трудновоспроизводимое шевеленье губами, глядя на псевдо-Чинарёва, как на какое-то изысканно экзотичное насекомое. – Не ожидал… Между прочим, настоятельно вам рекомендую завтра явиться в комиссию по гражданству и с Божьей помощью дать соответствующие объяснения по поводу сегодняшнего инцидента.
Старец вновь беззвучно вычервил губы, а потом вдруг спросил с искренней заинтересованностью:
– А откуда и когда вы узнали, что… Ну, что вам, учителю, сейчас уместно тут находиться?
