— Филипп! — окликнул я его.
Он остался недвижим. Я тихо подошел к двери и открыл ее. Доктор, сиделка и миссис Блэйд ожидали меня в коридоре. Доктор с сиделкой вошли в кабинет, я остался с миссис Блэйд. На ее невозмутимом лице не отражалось никаких чувств. Я спросил ее об Уилмэй.
— Она собиралась лечь спать, сэр, молчит и выглядит измученной. Я думаю, ей надо отдохнуть.
— Да, вы правы.
Доктор вышел из кабинета С него словно спало напряжение.
— Не смогли бы вы зайти в библиотеку через несколько минут, мистер Дерример? — спросил он.
— Хорошо, — ответил я.
— Я подожду вас там.
Доктор вернулся в комнату, а я обратился к миссис Блэйд.
— Мне… — начал я.
— Мне кажется, — сказала она, — что будет лучше, если я сама сообщу Уилмэй. И кое-что надо будет сделать — я сама распоряжусь.
Я поблагодарил ее.
— Скажите Уилмэй, что я приду к ней, если она захочет.
— Да, сэр, скажу. Но вряд ли она захочет видеть сейчас кого-нибудь. Но если ее убедить…
— Нет, нет. Пусть будет так, как она хочет. Но вы скажите ей, что я здесь.
Я пошел в библиотеку, подумал и написал записку своей сестре. Я сообщил ей, что случилось, и попросил приехать на следующее утро. После этого отправил слугу с письмом на почту.
Был теплый летний день, но мне было зябко. Я сидел и дрожал, ожидая доктора. Он появился через час, мне же казалось, что прошла целая вечность.
Он принес извинения за то, что заставил себя ждать:
— Одна служанка закатила истерику, другая последовала ее примеру. Но обе наконец-то угомонились, и больше мои услуги врача здесь не нужны. Я переночую здесь, потому что, думаю, смогу оказаться вам полезным. Я хорошо знал мистера Эмори — относительно хорошо, если учесть, что знал его лишь последние три года, и был бы рад выполнить его последнюю волю. Он просил, чтобы я оставался с вами и дал мне кое-какие указания. Вы не против того, чтобы я вам помогал?
— Это очень любезно с вашей стороны, — сказал я. — Откровенно говоря, даже не знаю, что полагается делать в таких случаях. Буду рад и вашему совету, и вашему обществу. Надеюсь, это не отнимет у вас много времени?
— Ничуть. Мой помощник займется моими пациентами. Деревушка у нас крохотная — не думаю, что он переутомится.
Он позвонил:
— Картер, я буду ночевать здесь. Будьте добры, пошлите ко мне домой, чтобы мой слуга принес мои вещи.
Затем обратился ко мне:
— Вы уже что-нибудь сделали?
— Да ничего особенного. Я только написал моей сестре, миссис Энтерланд.
— Я о ней слышал от Эмори.
— Она завтра приедет. Берта очень любит Уилмэй, и, надеюсь, Уилмэй согласится переехать к ней.
— Думаю, так будет лучше. Ей лучше уехать отсюда вообще. Она впечатлительная девочка и должна быть подальше от места печальных воспоминаний…
— Как она сейчас?
— Я только что спрашивал миссис Блэйд. Она сказала, что Уилмэй чувствует себя нормально, но не хочет ни с кем видеться.
Он напомнил мне о документах в сейфе библиотеки, ключи от которого хранятся у миссис Блэйд.
— Пожалуй, следует просмотреть бумаги, возможно, некоторые дела нужно решить безотлагательно.
— Да, разобраться с документами нужно сегодня, — согласился доктор. — Эмори говорил мне о том, чтобы его кремировали, и просил, чтобы церемония прошла скромно, хотя, возможно, могут быть и другие указания.
Слуга сообщил, что миссис Блэйд хочет поговорить со мной.
— Хорошо, — сказал я, — я жду миссис Блэйд в гостиной.
Она вручила мне ключи и нерешительно сказала:
— Это насчет Уилмэй, сэр.
— Я вас слушаю.
— В доме ее нет, и я не знаю, куда она ушла.
Глава V
— Но почему? — спросил я.
— Два года назад она тоже уходила — словно наказывала себя за что-то. И ее не было дома почти восемь часов.
— Восемь часов? Неужели ее не искали?
— Мистер Эмори не позволил. Он сказал, что она вполне самостоятельная девочка и может уходить и возвращаться когда угодно. И даже не разрешил расспрашивать о ней в деревне, чтобы не возбуждать лишних кривотолков. Она вернулась сама после обеда. Об этом не знал никто, кроме нас с мистером Эмори, и мы ее ни о чем не расспрашивали и не упрекали.
— Я понимаю, миссис Блэйд, но сегодня совсем другой случай. Бедная девочка! Она, должно быть, вне себя от горя. Вот-вот стемнеет. Мы просто обязаны найти ее, но без лишней огласки. Мы непременно должны что-то предпринять.
— Хорошо, сэр, — как-то неуверенно согласилась миссис Блэйд.
— Миссис Блэйд, — сказал я, — вы знаете Уилмэй с пеленок, может быть, у вас другое мнение?
— По-моему, нам не следует искать ее. Ничего хорошего из этого не выйдет. Она сейчас не в себе. Если дать ей волю, она где-нибудь отсидится ночью, но обязательно утром вернется. Она знает, что мы любим ее, и вернется, сэр, ради вас или ради меня.
«Что же делать? — задумался я. — Если я не пойду искать Уилмэй, то какой же я опекун, ведь я должен заботиться о ребенке, оберегать от опасностей; если же пойду, то поступлю против воли ее отца».
— Посоветуемся с доктором Ингволдом, — предложил я миссис Блэйд.
Доктор был полностью на стороне миссис Блэйд:
— Может, ночь на открытом воздухе и повредит ей слегка, но, насколько я ее знаю, скорей поможет ей.
И мы решили ничего не предпринимать до утра.
Позже вечером я узнал от доктора Ингволда некоторые подробности несчастного случая.
Рано утром Филипп выехал из конюшни на лошади, очень своенравной и нервной, но он дорого за нее заплатил и поэтому хотел ее объездить. Филипп сказал конюху, что ему надо съездить по делам на станцию и он поедет на этой лошади. Конюх напомнил, что она пугается грохота идущего поезда. Филипп знал об этом не хуже конюха, но решил ее еще раз испытать.
…Филиппа нашли в трех милях от железнодорожной станции. По одну сторону дороги там была крутая насыпь, огороженная в целях безопасности крашенным в белый цвет деревянным забором. Экипаж, лошадь и человек были найдены у подножия насыпи, а загородка, явно давно подгнившая, оказалась сломанной. Филипп не объяснил, как все произошло, сказал только, что сам во всем виноват.
Доктор Ингволд во многом мне помог, взяв на себя организацию похорон Филиппа.
А Уилмэй все не возвращалась, и я снова забеспокоился. Я боялся, вдруг она вернется ночью и окажется, что двери закрыты, в доме темно и все спят. И я решил провести эту ночь в библиотеке. Окна библиотеки выходили на верхнюю террасу сада. Я открыл ставни и поставил настольную лампу на подоконнике, чтобы Уилмэй увидела меня, когда вернется. Доктор отправился спать, но сказал, что спустится рано утром, чтобы сменить меня и позволить мне вздремнуть пару часов.
