Поскольку мы жили в Нью-Йорке, прославить Нортона, пока мы находились в городе, было несложно. Самый легкий его выход на публику состоялся в телешоу «Отдел домашних любимцев», который транслировали по кабельной сети. Запись прошла прекрасно, к этому времени Нортон превратился в бывалого телепрофи и, казалось, точно знал, когда надо слушать, когда замереть, а когда какой-нибудь прелестной выходкой затмить меня. Единственная странность содержалась в памятке, которую мне прислали до того, как мы приехали на студию. Журналист передал факс, в котором говорилось, куда явиться, к какому времени, как долго будет продолжаться запись и кого спросить на месте. А в самом низу значилось: «Принимающие — Стив Уолкер и пес Джек».
Когда мы появились на студии, к нам подошел Стив и объявил, что будет брать интервью. Вместе с ним подскочил довольно крупный пес. Он обнюхал Нортона, а когда включили камеру и мы предстали перед широкой публикой, сел вместе с нами. Признаюсь, я так и ждал, что Джек спросит Нортона, получает ли тот удовольствие, наблюдая за собачьей беготней в парке на Вашингтон-сквер. Но четвероногие молчали, предоставляя говорить людям.
В тот период мне приходило много программок общественных мероприятий. И почти в каждой внизу стояли слова: «Ваш „эскорт“ такая-то. Она будет встречать ваш рейс. У нее в машине будет для вас пятифунтовый пакет наполнителя для кошачьего туалета». Не надо нам роскошного лимузина и угощения шампанским «Дом Периньон», но вот кошачий туалет — именно то, что требовалось.
В Милуоки указания рекламщика соответствовали тому, как нас принимали. Нас пригласили принять участие в радиошоу с ведущей Мэрилин Ми. В бумаге содержалась приписка: «Это НЕИМОВЕРНАЯ фанатка Нортона и захочет сделать в студии множество фотографий. Она сама попросила, чтобы ей поручили взять интервью у Нортона Гитерса».
Так я жил в тени своего кота. Не сомневайтесь — все чистая правда.
В Милуоки по случаю раздачи автографов на книгах был организован конкурс «Кто больше похож на Нортона». К счастью для всех, он проходил заочно, а не вживую при нас. Владельцы котов сдали фотографии, а мы с Нортоном выбирали победителя. Самый похожий на Нортона счастливчик получил подарочный сертификат в книжный магазин и банку кошачьих консервов.
Каждый раз под занавес, когда были уже подписаны все книги и я заканчивал разглагольствовать, наступал черед вопросов и ответов. В общем, я представлял, о чем меня спросят. Всегда находился человек, которому хотелось подробнее узнать, как обстоят дела с кошачьим туалетом. Интересовались основными данными кота: сколько ему лет, сколько он весит и тому подобным. Кто-нибудь обязательно упрекал меня за то, что я позволил Нортону самостоятельно исследовать парижские крыши и тем самым подверг его жизнь опасности. И уж точно один из присутствующих вставал, рассказывал длиннейшую историю о собственном коте, после чего опускался на стул, не задав ни единого вопроса. А еще…
Что ж, от чудаков никто не застрахован.
В Сиэтле мне задали совсем необычный вопрос — речь зашла о длине рукава Нортона. Мне пришлось признаться, что это то немногое, чего я не знаю о своем коте. Но судя по всему, женщине удалось снять мерку на глаз, потому что спустя несколько недель я получил по почте связанное вручную пальто. Очень-очень маленькое. Размера XXXS.
В Бока-Ратоне женщина спросила, знаю ли я дату и время рождения Нортона. Я знал (если не с точностью до минуты, то достаточно близко к истине), но, прежде чем ответить, спросил, зачем ей понадобились такие сведения. В конце концов она призналась, что хочет составить гороскоп Нортона и послать ему в качестве подарка. Как можно мягче я объяснил ей, что Нортон не верит в астрологию и мысль о гороскопе придется оставить. Я бы не возражал, если бы она предложила погадать на картах Таро, но решил не заводить об этом разговор.
В Сан-Франциско Общество защиты животных учредило ежегодный «Приз Нортона», который присуждался за преданное служение делу улучшения жизни братьев наших меньших. Мне до сих пор не вполне ясно, кому собирались вручать этот приз — людям или животным, — но мы решили не интересоваться и скромно, с благодарностью приняли от Общества награду, которую получил единственный присутствующий на церемонии вислоухий шотландец.
Нортон был очень известен в Огайо, и в этом штате мы посетили несколько городов: Дейтон, Колумбус, Цинциннати. Желая отметить приезд Нортона в Цинциннати, сотрудники книжного магазина пригласили его в замечательный паб в центре города. В Колумбусе очень много хороших книжных магазинов, и сопровождающая возила нас из одного в другой, чтобы клерки и продавцы могли познакомиться со знаменитым котом. Мы шли к оставленной на стоянке машине нашей сопровождающей, когда свернувшегося в наплечной сумке Нортона заметили две старушки. Одна из них бросилась к нему… ладно, преувеличиваю — посеменила в его сторону. Погладила его по голове и спросила, не шотландской ли он вислоухой породы. Я ответил утвердительно. Старушка пришла в большое волнение и повернулась к подруге:
— Помнишь, я рассказывала тебе о книге. Этот кот такой же породы, как и тот, который ездил в Париж. — Она снова обратилась ко мне: — Он точно, как тот, который ездил в Париж.
У меня возникло волнующее ощущение, словно бы ко мне подошли и спросили, как пройти в «Карнеги-холл». Я улыбнулся и ответил:
— Знаете, он не как тот кот, который ездил в Париж. Он и есть тот самый кот.
Старушка выпрямилась и отдернула руку от кошачьей головы, словно испытала настолько сильный благоговейный трепет, что больше не решалась дотрагиваться до Нортона.
В Норфолке, штат Виргиния, владелица книжного магазина придумала хитроумный ход, помогающий успешной торговле и привлекающий покупателей. Людей, купивших за полгода наибольшее количество книг, она награждала подарками. На сей раз подарком стал обед с Нортоном. Встретив нас в аэропорту, она отвезла в отель и после того, как мы зарегистрировались и установили ночной кошачий туалет, сразу забрала в лучший городской ресторан, где мы обедали с четырьмя ее покупателями. Трудность возникла, когда клиенты выразили желание лично пообщаться с Нортоном, и нам каждые двадцать минут приходилось пересаживаться за столом, чтобы все они могли насладиться обществом вислоухого шотландца. В Норфолке жила моя тетя Сара-Ли со своим новым мужем. Я спросил хозяйку книжного магазина, нельзя ли пригласить и ее, и она любезно согласилась включить мою тетю в число гостей. До этого дня Сара-Ли не видела моего кота и теперь недоумевала, почему он вызывает такое воодушевление за столом. Поначалу даже заявила, что у нее нет желания скакать с места на место, чтобы оказаться рядом с Нортоном. Ведь она пришла в ресторан повидаться с любимым племянником, а не с котом. Но через час, глядя на восторженные лица сидящих вокруг, посмотрела на меня и извиняющимся тоном сказала:
— Пожалуй, я тоже не могу упустить такую возможность.
После обеда, когда мы прощались, она спросила:
— Это происходит каждый раз? — И, получив утвердительный ответ, удивленно покачала головой. Но по крайней мере наконец поняла, почему среди почитателей Нортона возникает такой ажиотаж.
