Одна из этих мамаш заинтересовалась Джейми. Он заметил это, потому что она демонстрировала свой интерес, заезжая за сыном пораньше, чтобы забрать его после урока, да еще и заходила в квартиру, хотя мальчик вполне мог спуститься по лестнице и встретиться с матерью на улице, как все остальные. Но нет, она поднималась в квартиру, звонила в дверной колокольчик и ждала на кухне, пока у сына закончится урок. А потом завязывала с Джейми беседу, расспрашивая об успехах мальчика, в то время как сам ребенок держался в тени: ему было неловко и не терпелось уйти на улицу.
Беседуя с Джейми, эта особа стояла к нему вплотную, то есть нарушала неписаные правила, вторгаясь на чужую территорию, и от этого становилось как-то не по себе. Он слегка отодвигался, но она снова приближалась. Джейми бросал взгляд на своего ученика, как будто ища поддержки, но мальчик смотрел в сторону: взаимопонимание между ним и учителем только усиливало смущение ребенка.
То, что Джейми подчеркнуто держал дистанцию, еще больше подхлестывало эту женщину. Она пригласила его выпить вместе кофе после урока. Он отказался, сославшись на следующий урок, а потом добавил: «И я в любом случае считаю это не очень удачной идеей». Она взглянула на него игриво и, словно забыв о присутствии своего сына, сказала: «Возможно, это и неудачная идея, зато очень неплохое развлечение». После этого Джейми попросил ее не заходить за сыном, а дожидаться его внизу.
Дамочка пришла в ярость.
— Да кто вы такой? — прошипела она.
— Учитель вашего сына, дающий ему уроки игры на фаготе.
— Бывший учитель, — отрезала она и отказалась от дальнейших уроков.
Услышав об этом, Изабелла рассмеялась.
— Я просто вижу ее, — сказала она. — Вижу, как она это произносит.
— Но я же не сказал тебе, кто она, — возразил Джейми.
— Да я и без того знаю. Не забывай, что это Эдинбург. Я могу ее вычислить. Это… — И она назвала имя женщины, попав в яблочко, к удивлению Джейми.
— Слишком много денег, — продолжала Изабелла. — У нее закружилась от них голова. Ей кажется, что за деньги можно купить не только уроки игры на фаготе, но и самого учителя.
Да, Изабелла была совсем другой. Но сейчас, когда зашла речь о том, чтобы потратить на картину двадцать пять тысяч, Джейми ощутил смутное беспокойство.
— Стоит ли тебе так много тратить? — спросил он и тут же сам себе ответил: — Конечно, если ты можешь себе это позволить, твое дело.
Изабелла уловила в его голосе нотку неодобрения. Она не ожидала подобной реакции. Прежде они не касались финансовых вопросов — данная тема попросту у них не возникала… и если между их доходами зияла пропасть, ей казалось, что это не относится к делу. Изабелла никогда не судила о людях по их кошельку — такой вопрос просто не стоял перед ней. Но в то же время она сознавала, что Джейми, возможно, нелегко. Деньги давали власть над людьми, как бы тактичен ни был тот, кто ими обладал. С помощью денег можно привлечь внимание других, попросить их что-то для себя сделать.
— Я могу себе это позволить, — спокойно ответила она. — Если захочу. Но проблема в том… знаешь, я чувствую себя виноватой. — Она сделала паузу. — И ты не очень-то мне помогаешь.
Он нахмурился.
— Не помогаю? Я не понимаю, что ты имеешь в виду.
— Ты не одобряешь моего решения купить эту картину, — пояснила Изабелла. — И не скрываешь этого.
Джейми взглянул на нее с неподдельным удивлением:
— С какой стати я буду высказывать свое мнение на этот счет? Это твои деньги. И что ты с ними делаешь…
— …мое дело, — перебила Изабелла. — Если бы только так было на самом деле. Но знаешь ли, это не так. Люди наблюдают за тем, что другие делают со своими деньгами, пристально наблюдают.
Джейми пожал плечами.
— Только не я, — сказал он. — Я не наблюдаю. Если ты считаешь, что это так, то ты заблуждаешься. В самом деле.
Изабелла внимательно смотрела ему в лицо, когда он это говорил. Она неверно о нем судила. Он сказал правду: его действительно не интересует, что она сделает со своими деньгами; он ничуть не завидует.
— Давай не будем спорить, — предложила она. — Особенно при Чарли.
Джейми улыбнулся.
— Да, конечно. — От этого спора он почувствовал себя неуютно, так как впервые возник вопрос, дотоле отсутствовавший в их отношениях: вопрос о финансах. Когда они вышли из аукционного зала на улицу — Чарли в своем слинге вернулся к Изабелле, — Джейми размышлял о сказанном. И его тревожила еще одна проблема, о которой не говорили, но которую следовало когда-нибудь обсудить. На ком лежит финансовая ответственность за Чарли? Джейми не думал об этом в драматический период беременности Изабеллы, но недавно ему пришло в голову, что кто-то же должен оплачивать счета. Ему попалась в газете статья о том, во сколько обходится ребенок, пока не достигнет возраста, когда он будет самостоятельным, и цифра эта была обескураживающей. Требовались десятки тысяч на то, чтобы прокормить, одеть ребенка и дать ему образование, а возраст, когда он становится самостоятельным, все отодвигался. Так, двадцатипятилетние дети все еще жили с родителями и тянули из них деньги! В газете приводился случай, когда дочь тридцати двух лет все еще была студенткой дневного отделения и ее содержал отец. Неужели и Чарли окажется таким же дорогостоящим? А если так, то сможет ли Джейми выплачивать свою долю?
Они направлялись на ланч в ресторан при Шотландской национальной портретной галерее, находившейся на Квин-стрит, в двух шагах от аукциона. Несмотря на то что стоял июнь, на улице оказалось холодновато, поскольку дул восточный ветер, с Северного моря. Изабелла взглянула на небо, которое было бы совсем ясным, если бы по нему не неслись клочковатые белые облака.
— Какой ясный день, — заметила она, вздрогнув, когда порыв ветра забрался под ее тонкий свитер. — Посмотри на небо — вон туда.
Джейми поднял голову и увидел высоко в небе, над облаками, самолет, направлявшийся на запад, в сторону Америки или Канады. Он подумал об этой блестящей трубке, преодолевшей земное притяжение и подвешенной в холодной бездне; подумал о людях, находящихся внутри.
— О чем ты думаешь, когда видишь самолеты? — спросил он Изабеллу, указывая на крошечный блестящий предмет, за которым тянулся след, похожий на клочок ваты.
Изабелла взглянула вверх.
— О доверии, — ответила она. — Я думаю о доверии.
Джейми посмотрел на нее с обескураженным видом:
— Почему же ты об этом думаешь? — А потом он улыбнулся, поняв, почему она так ответила. Изабелла права. — Да, я понимаю.
Они завернули за угол, на Квин-стрит. На другой стороне улицы, в квартале от них, высилось красное здание из песчаника — портретная галерея. Это неоготическое строение всегда нравилось Изабелле, несмотря на то что она называла его «каледонской колючестью». Старомодный ресторан при галерее был популярен у тех, кому хотелось посидеть за столиком на четверых, на стульях с высокими спинками, вызывающих в памяти сельские харчевни. Изабелле здесь нравилось из-за гостеприимной атмосферы и из-за картин на стенах — тех, что не поместились в галерее.
