поеду, если вы не против, — ответила Глаша, потупив глаза.
Михайла Петрович, услышав об отсутствии у воспитанницы жениха, испытал непонятное самому облегчение.
— Я, Глафира, порадуюсь, если около Дуни ты будешь. В чужую семью идёт, где, кроме женишка, ей никто особо не рад. Кольцо с духом Хранителем я дал, да разве оно родную живую душу заменит. Попросить хочу. Вот, держи вестник магический. Ежели чего, напиши пару слов, я тут же приеду, — сказал Михайла Петрович, доставая из нагрудного кармана маленькую шкатулку с кусочком зачарованной бумаги и угольком внутри.
— Не сомневайтесь, Михайла Петрович, я всё, как надо сделаю. И Дуню поддержу, и вестник пошлю. Дай Бог, конечно, чтобы не пришлось его отправлять, — ответила Глаша, прижимая к груди шкатулку. Глянула на Михайлу Петровича преданно, да сама своего взгляда смутилась. Пробормотав, что пойдёт проверить, как там Дуня, она чуть ли не бегом направилась к лестнице.
Михайло Петрович пригладил по-молодецки усы и бороду, надел протянутые лакеем плащ и картуз и вышел из особняка.
Дуня, между тем, почти ни разу не споткнувшись, добрела до своей девичей комнаты и присела на диван, не отрываясь от книги. Мыслями она была далеко в прошлом. Выходила из ладьи вместе с князем Ярославом на волжский берег.
Дошли до князя мудрого вести, что бесчинствуют у Волги язычники. Грабят ладьи торговые, особо там, где река Которосль свои воды в Волгу несёт. Подивился князь. До сих пор жили тихо язычники, в лесах прятались, разбоем не промышляли.
Сам посмотреть те места надумал. Захватил с собой секиру острую, а дружинникам велел в ладье подождать, пока он берег осмотрит. Чтоб никто под ногами не путался, думу думать не мешал. В одну сторону прошёл вдоль реки князь, в другую, и вдруг словно что-то его потянуло к леску, что вдали виднелся.
Подошёл, глядь: стоят у дуба, молнией расщеплённого, два отрока из язычников, к друг дружке прижались. А на них медведь бурый наступает. Вот-вот прыгнет. Поодаль рогатина валяется, видать решили отроки на косолапого поохотиться, да силёнок не хватило. Не долго Ярослав думал, пусть язычники, да всё люди. Подскочил он, да со всей силушки секиру на медведя опустил, с одного раза убил. Отроки в лес опрометью кинулись. Князь лишь вслед посмотрел, головой покачал, не верилось, что вот такие могут люд торговый обижать. Перевёл глаза на тушу медвежью, да и вздрогнул. Стоял рядом белый, как лунь, старец, на посох, со змеями на нём вырезанными опирался. Непонятно, откуда появился. Старец в ноги князю поклонился и молвил:
— Поклон тебе низкий, княже, за то, что спас наших детушек от смерти верной. В благодарность возьми кольцо с духом Хранителем и даром волшебным. Поможет тот дар огнём, водой, землёй да воздухом управлять. Решишь принять — кольцо на перст указательный надень. Дар всем детям-внукам твоим передастся и тем, кого ты и потомки твои возвеличить решите. Напоследок скажу: не тех ты виноватишь. На торговые ладьи нападает ватага Соловейки, братца меньшого Соловья-разбойника. У Старого капища, в лесу дубовом их логово. Прощай, княже.
Только раз князь моргнул, старца, как не бывало, лишь перстень на ладони княжеской остался. А с места, где старец стоял, серебристые змейки в разные стороны поползли.
Присел князь около дуба, задумался. По всему выходило, явился ему один из богов языческих — Велес. Сомневался князь, стоит ли принимать столь щедрый дар от старых богов, не отречётся ли он тем от истинного? Помолился князь Ярослав, совета попросил. Не чаял ответ получить, а получил. Раздался гром и спустилась с неба огненная колесница, а в ней Илья Пророк, пламенем окутанный с нимбом над головой сияющим. Губ он не раздвигал, а голос его князь в своей голове услышал.
— Разрешено тебе кольцо принять, княже. Время старых богов истекает. С даром передают они тебе и потомкам твоим под защиту народ и земли русские.
Колесница в небо вознеслась. Князь кольцо надел и на берег отправился. Там уже воевода и дружинники высадились, искать князя своего собрались. Молвил князь:
— От сего берега, до места, где я медведя убил, повелеваю возвести город рубленный. Язычников не обижать. Отправить дружину к Старому капищу в дубовом лесу. Ватагу Соловейки, что торговые ладьи грабит — истребить.
С тех пор и появился на Руси дар магический, переходил от князей к царям, боярам, а после и дворянам. У тех, кому титул жаловали, в следующем поколении проявлялся. А в родах, что от Рюриковичей произошли, от дедов к внукам-правнукам передавались перстни с духом Хранителем.
Предисловие закончилось, Дуня уже предвкушала, как приступит к первой главе, посвященной действиям мага при наводнениях, как поверх книги опустилась подушка-думочка.
— Нет уж, подруженька, покуда не пообедаем, никакого чтения, — категорично заявила Глаша. — Невестам голодать не положено.
— Ох, а я совсем о свадьбе забыла, — призналась Дуня, с сожалением откладывая книгу на низенький столик с гнутыми ножками и столешницей из яшмы.
Глаша внимательно посмотрела на книгу, оценив толщину. «За полтора дня прочтёт. А то ведь и впрямь у церкви отбирать придётся», — подумала она.
Глава четвёртая. Замуж не напасть
День накануне венчания прошёл в хлопотах для всех, кроме невесты. Дуня изучала руководство по применению магии в случае катастроф. Полученные знания так и просились к испытанию на практике. Тем более, что устраивать мелкие катастрофы и диверсии для вредных классных дам барышни из института благородных девиц умели в совершенстве. А вот устранял последствия Николай Николаевич, отловить юных хулиганок преподавательницам ни разу не удалось. Возможно, Николай Николаевич и смог бы вычислить виновных, если бы захотел, но он, в отличие от преподающих дам, считал девичьи выходки невинными шалостями.
Дуня с Глашей случайно услышали его разговор с мадемуазель Бонне, преподающей французский язык.
— Ох, мсье! Вам хорошо, вас эти дурно воспитанные девицы не трогают, — вещала мадемуазель, закатывая глазки. — Согласитесь, примораживать дверь к косяку в классной комнате, это, по меньшей мере, моветон.
— Мадемуазель Бонне, голубушка, стоит ли обращать внимание на неудачные шутки учениц? — Николай Николаевич постарался успокоить коллегу, но та не унималась.
— А что вы скажете о вулкане из яблок и томатов в оранжерее, мсье? — вопросила она.
— Девочки неверно рассчитали центр тяжести и направление, поэтому всё полетело не вверх, а в стеклянную стену, — начал, было, отвечать Николай Николаевич, но, увидев укоризненный взгляд француженки, спохватился: — Да, да,
