меня раззадоривать? – поддел её Артык.
Акбалжан съёжилась, представляя его мерзкую ухмылку.
– Отстань, сказала!
– Да? И что сделаешь?
– Не подходи! – она схватилась за вилы.
– Акбалжан! – к ним торопливо приближалась Саша, её новая подруга. Они жили рядом, работали в одном коровнике.
Артык, выругавшись, ушёл.
Подбежала запыхавшаяся Саша.
– Смотрю, опять он к тебе, что за дурак!
Акбалжан чистила пальцы от глины.
– Надо управляющему пожаловаться! Или Кожабаю. – Саша поглядела вслед Артыку, прищурившись.
– Ладно, давай работать. – Акбалжан скатала из глины шарик и приплюснула.
– А ты молодец, смелая!
– Да ну, какая я смелая…
Вечером Акбалжан вспоминала этот разговор, разжигая самовар. Закинула щепки. Задумалась. Полгода прошло, как они приехали в Каратал. Жангир так и не объявился. Заглянула в самовар: угли потухли. Взяла старый сапог, надела его на горлышко и стала накачивать воздух, чтобы раздуть огонь. Незаметно мысли перетекли на Кожабая. Какой он всегда разумный! Что ни случится на базе: падёж скота, драка между скотниками, воровство, всё решает спокойно, уверенно. Прищурит глаза на секунду, что-нибудь да придумает. Вот же повезёт его жене! Тут же себя одёрнула: ей-то что об этом думать? Самовар запыхтел, щёки налились жаром, как угольки.
Утром перед выходом посмотрелась в зеркальце. Поправила застиранный платок, пригладила платье со штопанными локтями, выпрямила плечи. Главное – не выдать себя, не глядеть в его сторону. Что ж она так дрожит?
Так получалось, что они с Кожабаем всё чаще оказывались вместе. То помогали корове растелиться, то лечили телёнка, сломавшего ногу в яме. Однажды нечаянно соприкоснулись ладонями. Сердце тут же ухнуло вниз. А он посмотрел на неё открыто, с мальчишеской улыбкой. Акбалжан быстро склонилась к ноге телёнка. Казалось, поднимет глаза, и он всё поймёт. Подумает, какая же она глупая…
Слава богу, Артык больше не приставал. Зато Жайнаш с Рыжей Сонькой не давали прохода.
– Приедут непонятно откуда. Где муж, от кого дети, неизвестно, – переговаривались они нарочито громко.
Акбалжан делала вид, что не слышит, но куда там! Однажды, когда терпение кончилось, выкрикнула запальчиво:
– Дети – мои! А где муж – не ваше дело!
Те переглянулись и фыркнули.
Глава 9
Разговор
– Эх, бабоньки, прозевали мы нашего красавца! – завела разговор Рыжая Сонька на утренней дойке. Первые струи молока зазвенели в пустые ведра. Акбалжан разминала тугое вымя первотёлки. Та нетерпеливо дёргала ногой.
– Стой, моя хорошая, – приговаривала Акбалжан. – Потерпи.
– Слыхали? – не выдержала молчания Сонька. – Кожабай-то наш на дочке председателя соседнего колхоза жениться собрался.
– С чего это ты взяла? – хмыкнула Жайнаш и заорала на корову: – Стой, скотина!
Сонька заговорила с ещё большим жаром:
– Говорят, ездит он туда постоянно. А у председателя дочь красавица, молодая, но для замужества доросла…
– Он туда к родне ездит, – прервала её Жайнаш. – Я узнавала.
– Ну и что! А для чего он потом к председателю в гости ходит? Непонятно? Невестушка там! Так что…
Акбалжан никак не могла раздоить жёсткое вымя. Обычно это выходило легко. Ей поручали первотёлок. Но сегодня выдавилось только несколько капель. Корова хлестала её длинным хвостом, пыталась пнуть, увернуться.
Вытащив из кармана тряпку, Акбалжан привязала хвост к ноге коровы. Сжала вокруг коровьих сосков кулаки, начала ритмично сжимать. Пошли резкие струи. Раздутое вымя постепенно размякло, и молоко можно было сцеживать пальцами сверху донизу.
– Не расстраивайся, это ещё ничего не значит, – шепнула Саша.
– Мне какое дело? – сказала Акбалжан и прикусила губу: неужели так заметно?
Вошёл Кожабай. Поздоровался.
– Посмотри, у этой коровы совсем глаз закрылся. Промыть надо! – подозвала его Жайнаш.
– Да-а, – протянул он, осмотрев бурёнку. – Сейчас промоем.
Принёс тёмный бутылёк.
– Я буду держать, а ты лей на глаз.
Кожабай ухватился за рога. Жайнаш застыла, глядя на него, потом вздохнула.
– Такой мужчина хоть кого усмирит!
– Стой, милая моя, – приговаривала она певуче, промывая покрасневший коровий глаз.
– Кожабай, а нас на свадьбу позовёте? – влезла Рыжая Сонька.
– На какую свадьбу? – прищурился он.
– Так всё село шумит, что вы на дочке соседнего председателя женитесь.
– Дура, – процедила Жайнаш. – Вечно лезешь куда не надо.
Кожабай засмеялся. Оглядел базу.
– Как надой сегодня?
– У меня-то нормально, – пожала плечами Сонька. – А вот Акбалжан, пока я двух подоила, под одной сидит. И чего управляющий вечно её хвалит?
Кожабай подошёл к Акбалжан:
– Тяжело?
– Ничего, раздоила. – Она уже вытирала вымя следующей корове.
Он погладил бурёнку по спине.
– Разговор к тебе есть, – негромко сказал по-казахски. – Подоишь и выходи, я на улице подожду.
Акбалжан чуть не опрокинула ведро, которое удерживала коленями. Выдоив последние капли, утонувшие в пышной пене, встала. Погладила корову там, где держал руку Кожабай, и тут же отдёрнула. Зачем он её зовёт?
Когда шла к выходу, казалось, бабы съедят её взглядами.
Глава 10
Переезд
Кожабай стоял у засохшего карагача, держа в руках фуражку. Увидев Акбалжан, надел фуражку, распрямил плечи:
– Я хочу жениться.
– Будьте счастливы.
Она смотрела себе под ноги. Зачем он ей это говорит?
– А на ком, не интересно?
– Откуда мне знать?
– На самой красивой…
У неё кольнуло в груди. Да что же он издевается! Пусть женится на ком хочет, ей какое дело? Посмотрела ему в глаза, впервые за это утро. Сегодня они какие-то другие…
– Пойдёшь за меня замуж?
Она закашлялась от неожиданности и прислонилась спиной к дереву. Выдохнула полушёпотом:
– А что люди скажут?
– Пусть болтают. О детях позабочусь, не беспокойся. Ну что, пойдёшь?
Акбалжан потеребила кончик косы.
– Ты ведь не знаешь… Я ушла от мужа, но вдруг он приедет?
– А сама этого хочешь?
– Нет.
– Тогда остальное неважно.
– Хорошо, – прошептала она.
Он взял её за руку:
– Вечером приду за вами!
– Сегодня?!
– Раз решили, чего откладывать?
Домой пришла быстро. Зачерпнула из ведра воды, выпила. Присела на стул. Вскочила.
– Ты что-то сама не своя, – взглянула исподлобья баба Дуся, чистя картошку. – Случилось что?
– Ой… Замуж позвали, – выпалила Акбалжан и опустилась на лавку рядом.
Баба Дуся выронила картофелину.
– За кого это? Как так, я ничего не знаю!
– Прости! Сама не знала. Кожабай, зоотехник наш.
– Ах ты, господи! – баба Дуся отложила нож и вытерла о подол руки. – Ну, милая моя, в добрый час! Говорят, парень хороший.
Акбалжан улыбнулась, пошла собирать вещи. Баба Дуся постояла, опершись о косяк, всхлипнула:
– Только меня не забывайте! Приходите чаю попить. Детишек присылай, буду присматривать.
– Конечно, ты же нам как родная!
Вещи уместились в одном узелке. Сычиха побежала к деревянному сундуку, стоявшему в углу комнаты. Вытащила расшитую узорами белую скатерть. Развернула – не погрызла ли ткань моль – и протянула:
– Возьми. Давно её вышивала. Всю жизнь о дочерях мечтала, потом о внучках… Не довелось. А ты мне дочкой стала.
Акбалжан прижалась к бабе Дусе. Глянула на свой узелок и зажмурила глаза: а если он не придёт? Мало ли, пошутил, может.
Скрипнула дверь. Вошёл Кожабай. Поздоровался с бабой Дусей. Погладил по голове Райсу. Взял на руки годовалого Куантая. Тот потрогал незнакомца за гладко выбритое лицо и глянул на мать, будто спрашивая: можно?
Присели на дорожку. Акбалжан поклонилась бабе Дусе. Женщины обнялись.
– Благословляю, живите дружно.
Вышли из дома. Тёлочку повели за собой на верёвке. Баба Дуся назвала её смешным для здешних именем Августина. Потому что в августе родилась.
Акбалжан с трудом выговаривала эту кличку:
– Идём, Агустин!
– Куда мы, мама? – спросила Райса.
– Недалеко. Будешь сюда приходить…
Глава 11
Счастье
Кожабай жил один, в домике в центре села, рядом с управляющим. В просторной комнате стояли аккуратно заправленная кровать, стол, табуретка и чемодан, с которым он приехал.
– Вот моё скромное жилище, – развёл Кожабай руками. – У меня и посуды толком нет. Если что надо – скажи, раздобудем.
Позже зашла одна соседка, другая. Кто занёс чашку, кто корпешки. Потихоньку обустроились. Когда Кожабай ушёл проверить колхозных коров, пришла Жайнаш, держа накрытый кувшин. С вызовом посмотрела на хозяйку дома,
