там трест столовых! Ты что задумал?
— Ничего особенного,- ответил я. — Пойду на работу в ресторан.
— Галина Васильевна схватилась за голову и застонала.
— Оооо, ты меня убил! Саша разве можно так издеваться над учителем? Скажи, что ты пошутил?
— Никаких шуток,-довольно громко ответил я, меня уже начало слегка потряхивать. — Буду работать, затем поступлю на заочный факультет в институт советской торговли.
— Ты же думал о научной карьере, хотел стать физиком-ядерщиком, -напомнила учительница.
Я улыбнулся.
— Галина Васильевна, не всем же быть ядерщиками. Кому-то надо дворником работать, ассенизатором. Не вы ли когда-то говорили, что в нашей стране все профессии почетны?
Учительница кисло улыбнулась и, достав авторучку, начала писать характеристику своим округлым почерком.
Написав, она протянула листок мне.
— Держи, я надеюсь, что твой бзик быстро пройдет, ты осознаешь свою ошибку и, очень желаю, чтобы у тебя хватило времени ее исправить, до призыва в армию.
— Не забудь поставить печать в канцелярии, — добавила она наставительно.
К счастью, наша канцеляристка не удосужилась прочитать характеристику, а достав печать из ящика стола шлепнула ее на подпись Галины Васильевны, так что мне повезло обойтись еще без одной порции нравоучений.
Заверив копию аттестата в нотариальной конторе, я вновь отправился в шашлычную «Кавказ».
Она была уже открыта, уже метров за пятьдесят от ее дверей ощущался запах специй и жареного мяса. Я с утра не ел, и у меня потекли слюнки от этих ароматов.
Знакомой дорогой я прошел к кабинету заведующей. Сегодня в коридоре было светло, туда сюда ходили официанты, повара, создавая рабочую атмосферу.
Неожиданно на меня наткнулся уже известный мне грузин.
— О! Гамарджоба — воскликнул он. — Малчик ты вовремя пришел. Пошли я тэбя накормлю настоящим грузинским шашлыком от Гиви Хорбаладзе. Повэрь, ты и твой уважаемый атэц, такого никогда не пробовалы.
— Гмадлобт, генацвале Гиви, — ответил я. — Не могу. К сожалению, у меня нет денег.
— Какие такие деньги! — возмутился Хорбаладзе, — бэсплатно кушать будешь, пока я тут шеф-повар.
Он ухватил меня за руку и потащил через варочный цех в крохотную подсобку, в которой уместился небольшой столик и пара стульев.
Усадив меня на стул, он побежал к огромному мангалу, стоявшему под вытяжным колпаком.
Притащив шампур полный мяса, он ловко снял его в тарелку. Затем, подмигнув вытащил откуда –то баночку с бурой массой.
Бережно положил две ложки в тарелку и сказал:
— Папробуй ткэмали, Такой в Аджарии только моя мама делает. У вас тут такого нигдэ нэт. Ты кушай, а я сейчас запить принесу
Он вышел из подсобки и вскоре вернулся с запыленной бутылкой. На замусоленной этикетке виднелись грузинские буквы.
— Гиви, ты зачем парня спаиваешь, — громко вопросила подошедшая Наталья Петровна. Ее массивная фигура занял весь дверной проем.
— Наташа, да разве этим можно споить. Это рислинг с нашего виноградника. Я его с детства вмэсто воды пил,- ответил Хорбаладзе и погладил женщину по круглому плечу.
— Ну, хватит, Гиви, — притворно возмутилась женщина и обратилась ко мне:
— Саша, теперь уж доедай все, что тебе наложил этот щедрый грузин, потом пройди ко мне.
— Хорошо, Наталья Петровна, — промямлил я, жуя очередной кусок мяса, политый аджикой. В голове крутилась единственная мысль:
— Это я хорошо зашел. Пока Гиви тут работает, у меня, надеюсь, всегда будет шанс поесть такую вкуснятину.
Сожрав за пару минут полную тарелку баранины, я вытер руки и прошел в кабинет директора. Две симпатичные официантки в это время внимательно разглядывали меня.
Наталья Петровна тщательно причитала характеристику, ознакомилась с аттестатом, недоуменно пожала плечами и сказала.
— Не понимаю, если бы моя Верка с такими оценками школу закончила, я бы от счастья рыдала. Чего учиться не пошел? Твои родители хоть в курсе, куда ты устраиваешься на работу?
— Знают, — недовольно буркнул я.
— Ладно, — вздохнула женщина. — Садись, пиши заявление о приеме на работу с первого июля учеником бармена. Я завизирую, если хочешь сам отнеси в трест, не хочешь, я через денек другой с документами отправлю.
Да, чуть не забыла. Будешь получать учеником пятьдесят рублей. Считай месяц у тебя испытательный срок. Если зарекомендуешь себя хорошо, начнешь работать уже на основной ставке и получать восемьдесят рублей. И готовься стать комсоргом. У нас работает шесть комсомольцев. Они все семейные люди, у них дети. Так, что флаг тебе в руки. Тем более, что, судя по характеристике, ты два года был неплохим комсоргом класса.
— Вот блин! — ахнул я про себя. — Ну, Галина Васильевна, удружила, нечего сказать. И что теперь делать? Совсем этот комсомол из головы вылетел.
— Наталья Петровна, почему вы попросили написать заявление с первого июля, а не с сегодняшнего числа? — решил проверить я свои предположения.
Директорша явно не ожидала такого вопроса и ответила с заминкой.
— Ну, чтобы у тебя было время подумать, и вообще…
— Понятно, — улыбнулся я. — Считает, что я просто вздорный парень и стремление работать барменом мой каприз, недаром про пятьдесят рублей напомнила.
Нет, дорогая, решение я не изменю. С другой стороны даже неплохо, что работать начну через неделю. Можно спокойно сходить на выпускной вечер, выгулять маму, а то всерьез обидится. А главное схожу в поход. Ведь сколько лет прошло, а все жалею, что дело с Нинкой Гоголевой до конца не довел. Полночи ее тискал в палатке. Девушка уже «поплыла», сама ножки раздвинула, а я испугался последствий и сбежал. Нет, в этот раз доведу все до победного конца, тем более, что сейчас вполне представляю, как избежать «последствий»
С такими нехорошими мыслями я покинул кабинет директора.
Следующие два дня мама была озабочена тем, что она наденет на выпускной вечер. Батя даже ей несколько раз напомнил, что выпускной вечер не у нее, а у меня. Но это не особо помогло. Зато я одеждой не заморачивался. В этом вопросе пожилое сознание победило.
— Мама не волнуйся, все нормально. пойду в клешах и джемпере, обойдусь без костюма, — сообщил я маме. Та поморщилась, но ничего не сказала. Мои брюки расклешенные на двадцать девять сантиметров, были подшиты молниями. В прошлом году я даже вшил в них колокольчики.
Но, готовясь к вечеру, все же их отпорол. После чего мама облегченно вздохнула. Видела бы она клеш Славки Свистунова, у того в штанины были вшиты лампочки, горевшие оранжевым
