Дважды в одну и ту же реку не войти
Глава 1
Сторожок на удочке не шевелился почти полчаса.
— Нет, хорош, сидеть! — подумал я. — Клева, похоже, больше не будет.
Смотав удочку, кинул ее в шарабан вместе с черпаком и несколькимихилыми окушками. Коловорот привязал к багажнику. Усевшись в седло, завел снегоход и поехал к чернеющему вдалеке берегу.
Около подозрительной трещины резко сбавил скорость и начал искать место для переправы. К старому следу ехать желания не было, и я решительно двинулся вперед. Треск льда пугающе ударил по ушам, а снегоход, вырвавшись из-под задницы, исчез в глубине. Как ни странно, паники не было. Я лихорадочно дергал молнию, стараясь снять куртку. Быстро тяжелевшие сапоги тянули вниз. Подплыв к краю промоины, вцепился в лед, выдернул себя до пояса из воды и облегченно вздохнул. Но в этот момент невыносимая боль в левой половине груди заставила потерять сознание, и наступила тьма.
Сколько она длилась, неизвестно. Казалось, я завис в безвременье. Затем, понемногу стало светлеть, в ушах, привыкших к тишине, болью отдалось щебетание птиц, и шум ветра.
Открыв глаза, понял, что гляжу в ясное синее небо с редкими белыми облаками.
— Что за чертовщина⁉ — пронеслось в голове. Вскочив на ноги, обнаружил, что стою на расстеленном, на траве покрывале, а с него, на меня удивленно глядит мой школьный приятель Вовка Третьяков.
— Ничего себе! — мысленно воскликнул я и шлепнулся рядом с ним. Неожиданно ослабевшие ноги не держали. Сердце судорожно бухало в груди.
— Саня, ты чего вскочил? — спросил приятель. — Так храпел классно. Приснилось что-нибудь?
— Приснилось, — неожиданно осипшим голосом сообщил я. Оглядевшись, взял в руки лежавший под боком учебник физики за десятый класс.
— Черт, что вообще происходит? — думал я, машинально перелистывая страницы. Только, что тонул среди зимы, а сейчас лето и я с Вовкой учу физику.
Третьяков, посмотрев на меня, отвернулся и вновь задремал. Я положил учебник и встал.
Все правильно, мы загорали в нашем любимом месте у Неглинки. Закрытое от ветра косогором, оно всегда рано прогревалось солнцем.
Задумавшись, машинально зашагал в сторону речки.
— Ты куда? — пришел к жизни приятель.
— Пойду, прогуляюсь, может скупнусь, — сообщил я.
— С ума не сходи, — крикнул Вовка. — Вода холоднющая.
Я же шел, прислушиваясь к своему организму.
— Господи! У меня ничего не болело! Спина и колени не скрипели!
Появившаяся эйфория заставила разбежаться и сделать два сальто вперед. На втором проскользнул рукой на влажной траве и с хеканьем рухнул на мягкую землю.
После этого залез в мелкую речушку и уселся в воду между камней, заливаясь истерическим смехом.
Третьяков встал и, выйдя на берег, тревожно спросил:
— Сашка, у тебя все в порядке, ты на солнце не перегрелся?
— В порядке, Вовка, даже не представляешь в каком, — продолжая смеяться, ответил я, глядя на своего умершего друга. Последний раз я видел его лежащим в гробу четыре года назад. А сейчас он живой и здоровый стоит передо мной, ему семнадцать лет, как и мне, на дворе 1968 год и еще ничего не решено, вся жизнь впереди, хотя, не исключено, что это мои предсмертные видения.
— Хватит дурью маяться,- буркнул приятель. — Давай физику учить, нам еще шпоры писать надо.
Я выбрался из воды, эйфория исчезла и меня била крупная дрожь. Вода действительно была ледяная.
Схватив покрывало, начал энергично растираться.
— Не Володя, все, учить физику не буду, ну, ее к монаху, — сообщил я другу. — Зачем мучиться сдам и так.
Хоть арабы и советуют никогда не жалеть о прошлом, я всегда о нем жалел. Возвращаясь к прошедшим событиям, вновь и вновь пытался их переиграть, поступить по-другому.И если сейчас неизвестная сила подарила такую возможность, то кто я такой, чтобы от нее отказаться.
В этот раз проживу совершенно другую жизнь!
Под взглядом озадаченного приятеля, оделся, засунул учебник и термос в рюкзак после чего сообщил:
— Слушай, я тут кое-что вспомнил. Мне надо срочно уйти. Ты, оставайся, загорай.
— Да, ну, нах, — воскликнул Вовка.- Мне тут одному тоскевич. Я тоже, пожалуй, пойду.
Мы поднялись на косогор, и пошли по узкой тропке в сторону города. Наверху задувал холодный ветер, и нам пришлось прибавить шаг, чтобы не мерзнуть.
— Прохладный нынче июнь,-сообщил Вовка, надевая футболку.
— Все лето такое будет, — ответил я. Третьяков недоверчиво посмотрел на меня, но ничего не сказал. Вскоре он свернул в сторону своего дома, дальше я пошел один.
Несмотря на прошедшие пятьдесят лет, память не подвела, я помнил каждый изгиб неприметной тропки и уверенно вышел к домам, стоявшим на краю леса.
Во дворе играли малыши. На конечной остановке автобуса толпился народ.
Я быстро поднялся на третий этаж, снял с шеи, висевший на веревочке, ключ, открыл знакомую дверь. Она была совсем не такой, как я ее видел в последний раз в 2017 году. Время еще не изменило ее.
Дома никого не было.
— Отлично, есть возможность придти в себя, — подумал я. Меня еще потряхивало от волнения, мысли текли беспорядочно.
Разобрав рюкзак, положил учебник на стол и улегся на оттоманку.
— Ну, и что будем делать товарищ вселенец, — обратился сам к себе. — Спасать страну?
Спасать страну не хотелось. Хотелось всего того, чего у меня никогда не было.
В голове то и дело вертелась фраза:
«А еще жизнь хороша тем,что можно путешествовать».
Молодое тело лежать отказывалось, поднявшись с оттоманки, я оглядел комнатку.
— Надо сказать, ты, Сашка, в это время был изрядный засранец, — сообщил я сам себе и принялся за уборку.
Когда убирал ведро и тряпку в туалет, мама как раз вернулась с работы.
— Это хорошо, что совесть в тебе проснулась, — сообщила она. — Но лучше бы занялся уборкой после экзамена.
Я открыл, было, рот сообщить, что мне экзамен на хрен не сдался, но тут же закрыл.
Мама, это вам не Вовка Третьяков. Как начнет орать, не закончит до вечера. Не будешь ведь ей доказывать, что резко повзрослел.
— Мда, пожалуй, экзамены придется сдавать, иначе скандал будет, — подумал я и начал изучать расписание. Большинство экзаменов было позади, оставались физика, английский
