настроиться…
Парень выдал клоунскую улыбку. — Теперь я точно знаю, почему дорога к Великому Гудвину вымощена жёлтым кирпичом. Это тот, который типо желания исполнял — мозги, сердце, кураж по жизни, мешок бабок и билет в хорошие края.
Когда по дороге куча человеколюбивых, ну в определённом смысле, неожиданностей — там же кирпичей откладывается не по разу. Кто встретил — тот и отложил. Кто сможет — тот до самого Гудвина. Кто не смог…Тот только один раз.
Чур посмотрел на свеже потрошённый затылок твари, валявшейся у ног. Потом убрал длинный нож в ножны на бедре. — Так это, командир, не пойми неправильно, но тогда кирпичи должны бы быть бурыми?
Радар сделал медленный вдох-выдох через нос. — Эээ каков стол, таков и стул — жрачка на этом пути тоже не цивильная. От такого питания и кирпичи жёлтые.
Глава 2
Компания рейдеров сидела за столом дачного дома. Небрежные расслабленные позы, зевание и растирания лиц — несмотря на неожиданную встряску, полностью проснуться ещё не вышло ни у кого.
Печёная с вечера картоха, да вода — вот и весь завтрак. Настроения и разговорчивости это не добавляло. Радар угрюмо «гипнотизировал» свой стакан, стоявший на столе перед ним. Потом он положил ладонь на стол рядом.
— Горец, вот тебе мой нож, возьми пакет там на полке и принеси мне от этого поганца ухо. Любое. Бегом не надо, но и не тормози.
Рейдер открыл было рот, похоже собираясь что-то сказать. Судя по мелькнувшей гримасе, вероятно отрицательное. Может и категорически отрицательное, «уклончивый ответ» в «русской манере».
Но, когда Горец нечаянно глянул в мутные гляделки собеседника, он невольно замолк. После паузы, рейдер всё же выдавил нервным голосом. — И зачем нам это счастье?
— Не «нам», а мне. Я и разберусь. А ты не бойся — тебя жрать не заставлю. — По угрюмому лицу Радара мелькнула тонкая кривая улыбочка.
Чур весело хрюкнул носом. — Да, а воообще-то заражённые бывают очень даже ничего на вкус. Особенно, если перед этим, дня два не жрать. Помнишь, того элитника на болотах? Какой наш повар из него шурпа варил? Ни один от своей доли не отказался. Ни один.
Горец очумело оглянулся по всей команде пытаясь понять шутку.
Трот поддержал разговор. — Закусон был зачётный. Но, вот по части гарнира и приправ, бедноватый. К нему бы лапши, да с терияки и было бы вообще лучше, чем в ресторане.
Радар помахал ладонью у лица, словно отгоняя морок. — Ладно вам. Слюна уже течёт. Плохая примета загадывать — но клянусь, будем где в цивилизации, вкусим, как белые люди.
А ты, двигай уже. Раз. Два.
Рейдер забрал со стола нож и вышел.
Радар вынул из кармашка, скрытого под одеждой, красную жемчужину. Секунду парень вертел её в пальцах, разглядывая, потом сунул в рот.
Потом он объяснил, глядя в никуда. — Очень я этого не хотел. По разным причинам. Но сегодня очень уж ясно понял, что без дара, годного как оружие — жизнь рейдера слишком легко заканчивается.
Один такой нежданчик а-ля «счастье вдруг, в тишине» — и амба. Финита ля комедия.
Всяк грех хорош, только пока он не сжирает жизнь. Жлобство не исключение.
Так что сегодня наступил тот важный момент, когда мне пришлось познакомить свою жабу с французской кухней, а хомяка с вьетнамской.
Трот поднял бровь — Разве они жрут хомяков?
Парень повёл тонким плечом — Крыс точно жрут, невелика разница.
— Атаман-ага, а всё-таки, зачем тебе ухо от заражённого? — Спросил Чур.
— Это не кто — это что. Это золотая рама. — Радар хмыкнул — Мне ни зачем ухо. И мне незачем, что бы этот кадр видел где вся наша касса. Всё полученное за караван и добытое по пути — всё тут. Это, не считая НЗ, которое я таскаю с прошлых дел. Даст Улей, может ещё и вернёмся на Металлист с добычей.
А ухо… Может на что и сгодится.
Горец скоро вернулся с пакетом, просвечивавшим красным через полиэтилен. Он протянул сидящему свою ношу.
Радар с серьёзным лицом забрал трофей и скинул его в найденную здесь же грязную сумку. Кислым взглядом скользнул по дешёвому ножу, затрофееному за неимением лучшего. Сунув его в свободные ножны на бедре, парень твёрдо скомандовал.
— Ну всё. Дорогу мы ещё вчера нашли. Она тут одна и будем надеться, что ведёт к цивилизации. Топаем.
Пеший поход не отличался романтизмом видов и дружескими тёплыми встречами. Ни фейерверков ни «здравствуй гость дорогой».
Просто топанье по пыльной дороге с цепким разглядываньем окрестностей. Кусты, пустыри и рощи. Дома мелкие и высотные. Свежих кластеров на пути не попадалось — и как следствие не попадалось и возможной добычи. Но не встречалось и живых — ни опасных, ни дружественных.
Когда дорога вывела к сложенной из бетонных блоков башенке — это не стало неожиданностью. Постройку было видно издалека, а уж заметить пулемётные бойницы и её грубую чужеродность было несложно. Слишком уж отличалась эта криво сложенная конструкция от нормальной «архитектуры здорового человека».
Радар щурился, изучая башенку в паре сот шагов впереди. — Как думаешь, Трот, мы вот так добровольно и с песней, к внешникам или мурам не закатим?
— Улей шутит всяко. Но ни внешники, ни муры не любят селиться на полноценных стабах из жилых районов. Слишком много проблем. Небольшие базы, оборудованные под себя — это да. А здесь похоже полноценный стаб, побольше Металлиста. — Рассудительно ответит экс-мур.
— Ой бяда бяда, огорчение. По-хорошему отправить бы сперва Чура в разведку. Разобраться с кем имеем дело… Но, если засекут даром и, примут за кого не надо, выйдет сильно хуже для всех.
Ладно, если нас и определят на разделку, так не с порога же стрелять будут.
Идём все — гордо и не скрываясь.
Оркестр — марш.
Клоунски гримасничая Радар замурлыкал под нос и двинул первым по дороге.
Агония мира, народов крики,
крах великих идей…
Печатает шаг легион безликих,
давно забытых людей!
Напрасны надежды живущих в мире,
что смогут нас удержать,
Стократно погибнув под стягом Мессира
— на смерть уже наплевать!
И мы, покинув сосновые ящики
— мы гибель мирам несём!
И нашему мёртвому барабанщику
по барабану всё!
А я состою из пятьсот семидесяти шести костей,
При этом имею огромные деньги
и в курсе всех новостей!
мой старый капрал сказал однажды,
