class="p1">Я чуть не поперхнулся. Откашлявшись, я сделал ещё глоток.
– Пал Георгич, Вы когда на часы смотрели крайний раз?
– Славочка! – тон преподавателя сменился на жалобно-просительный. – То, что Вы мне показали, может иметь огромное значение для... Да для всего буквально.
– Ну так убедите меня, пожалуйста.
– Слава, нет времени убеждать. Просто поверьте, такие открытия ждать не могут.
– Павел Георгиевич! – я старался тщательно и медленно выговаривать слова. – Сейчас почти час ночи. Вы мне ничего не объясняете и хотите, чтобы я куда-то сорвался на ночь глядя. Я выпил, мне уже нельзя за руль. Меня, в конце концов, жена не отпустит среди ночи с куском камня болтаться по городу! Давайте утром созвонимся, я наберу Вас, когда проснусь.
– Какой же вы недалёкий, Слава, – я лишь хмыкнул в ответ. – Я сам утром Вас наберу. И напишите мне Ваш номер, я не хочу снова внука просить Вам звонить.
– Договорились, Павел Георгиевич.
– И ещё, Слава, я Вас очень прошу – никому не рассказывайте про Вашу находку.
– Среди ночи? Как скажете, профессор.
– Я доцент, я не профессор!
– Неважно, – уязвил я его. Хотя он, мне кажется, этого даже не заметил. – Всё, профессор, доброй ночи!
Я нажал кнопку отбоя. Ольга внимательно посмотрела на меня.
– И что всё это значит? Он всегда такой... эксцентричный?
– Москалёв? Не знаю, я его таким не видел. Сколько помню, он всегда спокойный как удав, и упёртый, как ледокол.
Ольга продолжала смотреть мне прямо в глаза.
– Что?
– Тебе не кажется, что ты мог бы помочь старику? Может, ты новый вид письменности нашёл. Или ещё какое открытие совершил.
– Счастье моё, я своё главное открытие совершил два года назад, когда тебя встретил. Поэтому давай спокойно ужинать и спать, тебе на работу завтра, а я утром наберу этого доцента.
– Ты же сам так перевозбудился, что аж дотерпеть не мог, чтобы ему спокойно написать!
– Да. Верно. А сейчас я в тёплом и уютном доме с вкусным ужином, приготовленным любимой женщиной, которая, по совместительству, ещё и моя жена. И по которой я соскучился до безумия.
– Врёшь. Тебе важнее комаров в дебрях покормить.
– Вот сейчас доедим и пойдём доказывать тебе, что для меня ценнее в жизни, чем комары.
– Тебе придётся постараться, чтобы я поверила!
– Эээ, а когда я не старался?
Спустя примерно час мы вернулись обратно в гостиную. Уставшие, но довольные, мы жадно глотали воду. Кубики льда из морозилки не успевали даже раствориться в стакане, когда мы вновь подставляли стаканы под кран фильтра.
Краем глаза мне почудилось движение во дворе. Словно на границе света какой-то тёмный силуэт мелькнул. Я дёрнулся, капли воды из стакана попали на плечо Ольге.
– Ты чего? – удивилась она.
– Да просто вода холодная, не в то горло чуть не попала, – я изо всех сил не подавал виду. Дверь во двор хоть и представляла собой стекло от пола и до потолка, но была заявлена как бронированная и выдерживающая пистолетный выстрел. Как и все окна по периметру. И сейчас она была закрыта на замок, открыть который можно было только изнутри. – Я вот подумал, а что если нам генераторный сарай во дворе поставить? Алиса, включи свет во дворе!
Умная колонка примерно секунду переваривала команду, интернет за городом ловил хуже. Затем по фасаду дома вспыхнули прожекторы, освещая тридцать метров пространства от дома и до въездных ворот. Во дворе никого не было. Что-то мне часто мерещиться начало всякое.
– Ну давай, тем более ты же хотел мастерскую сделать? Вот и совмести приятное с полезным. Ты что, без света не помнишь, что у нас и где? – Ольга улыбнулась.
– Это я планирую так, мне со светом проще. И вообще, спать пора. Тебе на работу скоро вставать. Алиса, выключи свет во дворе!
– Да, – расстроенно вздохнула Ольга. Затем потянулась ко мне. Я наклонился и поцеловал жену, попутно вспоминая, что в спальне в сейфе лежит Вепрь. Надо завтра проверить и почистить. Так, на всякий случай.
Вячеслав Седов. 20 июля, утро. Псков
В восемь утра нас разбудил будильник Ольги, и, угадайте кто? Верно, Москалёв Павел Георгиевич, доцент, кандидат каких-то там околоисторических наук, некогда приличный гражданин, а сейчас в моей голове отъявленный негодяй и вообще нехороший человек, чтоб его растак и разэтак. У меня воскресенье, в конце концов, выходной же!
Матерясь про себя, я взял трубку.
– Слушаю, – рявкнул я.
– Утра доброго, молодой человек. Надеюсь, выспались? – тон Москалёва был безапелляционен. – Впрочем, давайте вежливость опустим, на это у нас сейчас нет времени. Слава, когда Вы сможете быть у меня?
– Павел Георгиевич, я начинаю жалеть о некоторых вещах в своей жизни.
– Жалеть, Слава, Вы будете, если не появитесь у меня через час.
– Не появлюсь, даже не рассчитывайте. Сейчас восемь утра. К десяти – может быть, раньше вряд ли.
– Ну хорошо, – вздохнул он. – Старокняжеская, семьдесят три. Третий дом от поворота, найдёте.
– Да уж постараюсь, – проворчал я и нажал отбой.
Ольга сидела на кровати, покачиваясь спросонья. Посмотрела на меня сонными глазами.
– Ага, и тебе с добрым утром, любимая! – я поцеловал её в плечо. Вздохнув ненамного тише нашего доцента, я отправился в душ, благо санузлов у нас было два.
Примерно через сорок минут я закрыл ворота за Ольгиным БМВ, помахав в заднее стекло короткого седана.
Наспех соорудив себе пару больших бутербродов и чашку кофе, я одевался, параллельно откусывая хлеб с ветчиной, сыром и листьями салата. Заодно насыпал корм котам. Снова песочные брюки карго, снова рубашка, правда, на этот раз темно-синяя. Зиппо в карман – это мой талисман уже. И нож туда же, мини-танто от Cold Steel. Документы в левый боковой, сотовый в правый.
Каменная пластина по-прежнему лежала на столике в гостиной. Я достал из шкафа в гардеробной большое полотенце, которое обычно использовал для каких-то хозяйственных нужд, завернул в него табличку и сунул в рюкзак. Посмотрел на часы – я носил их циферблатом внутрь, на правой руке, привычка с юношеских лет – начало десятого. Подождёт Москалёв, никуда не денется. Хотя бы
