а я забыл магическое зрение убрать. Гном сделал из бутылки приличный глоток, а я понял, что мне такое питьё тоже не помешает. Зелье немного преломляет восприятие тех, кто на тебя смотрит, и этого достаточно, чтоб выглядеть чуть-чуть по-другому, и искажает ауру. Слабенькое, но хватит, чтоб стать неузнаваемым на пару часов. Вдруг на станции телепортации меня уже ждёт засада. И почему я раньше об этом не подумал?
— А что это у тебя? — спросил я, наивно хлопая глазами. — Пить что-то хочется, не дашь глотнуть?
— Ну… Точно, пей, это даже лучше будет, — протянул мне просветлевший лицом гном.
Я не стал отказываться, вот только тревожила мысль, а зачем это питьё Траллу. Похоже, его отпуск такой же добровольный, как моё намеренье сменить работу.
На станции было шумно, несмотря на поздний час, тут была суматоха и стоял гул голосов. Огромный, выложенный чёрным мрамором зал подсвечивался голубым светом из арок телепортов. Маги-транспортники в синих одеждах махали полосатыми жезлами, распределяя потоки людей в нужные им направления. Вывеска «Венок Богов» находилась в самом конце зала, и людей там стояло мало. Не очень-то популярное место, похоже. Мы подошли к путешественникам, стоявшим у этого портала, Тралл заплатил дежурному магу за проход двух человек, после чего мы пристроились в хвост короткой очереди. Перед нами стояли три священнослужителя Триединого, толстых, словно все свои вещи они везли прикрученными к животам, чему бы я не удивился, так как за каждую единицу багажа брали дополнительную плату. Чуть дальше очередь занимали два жилистых мужичка в одежде наёмников Севера, а с ними десяток девиц довольно распущенного вида с котомками в руках, похоже на переезд войскового борделя. Священники поглядывали на девиц с интересом, те отвечали им взаимностью, наёмники только посмеивались и подкручивали усы. Скоро вся эта компания скрылась в портале, и мы двинулись за ними. Не люблю порталы, мутит и крутит тебя, а потом ещё думаешь, всё ли на месте. Знаю я, как эти портальщики учатся, купят диплом, а тебя потом на переходе растащит по разным континентам. Так что, выйдя на той стороне, я сначала осмотрел себя на предмет целостности, а лишь потом уделил внимание местным видам. Ну и куда нас занесло?
Городок Венок Богов выглядел как плод любви монастыря и казармы. Когда-то здесь организовали пограничный форпост, потом граница сдвинулась дальше к морю, и место стало безопасным, но осталось довольно уединённым, чем понравилось странствующим монахам, и они заложили монастырь. Чтобы казармы не простаивали, сюда перевели на дислокацию северную армию, одновременно с этим рос и монастырь. За монахами и военными потянулись торговцы и ремесленники с семьями. Небольшой посёлок со временем вырос в городок, основным населением которого стали солдаты и монахи. Выглядел Венок Богов необычно, чёткие линии военных корпусов, казарм и платцев соседствовали с изящными пагодами храмов и монастырскими садами и огородами, а через всё это красной нитью шли улицы с трактирами и борделями. Сейчас перевалило за полночь, но улицы освещались светом из окон кабаков и фонарями публичных домов. Население этого городка было в основном мужское, а значит, и развлечения самые простые, близкие сердцу каждого настоящего мужика. Причём, присмотревшись, я заметил, что посетители этих прекрасных заведений вовсе не одна солдатня, как можно было подумать. Меж мундирами тут и там мелькали монашеские рясы, часто их владельцы вываливались на улицу из кабака или борделя.
Милый городок, жаль, что работать мне придётся не здесь. Но сейчас больше борделей и выпивки меня волновало другое. Когда мы вышли из портальной станции, моего носа коснулся запах свежего хлеба из ближайшей булочной, где его пекли для утренней продажи, и я понял, что безумно хочу есть. Попытался вспомнить, когда ел в последний раз, и удивился: это же было перед театром. Ничего себе! При мысли о последнем ужине я захлебнулся слюной от запаха свежих булок.
— Поесть бы, — сказал я и посмотрел на Тралла. Объяснять, что события последних суток заставили забыть о еде, не хотелось. — Ты обещал угостить меня чаем.
— Некогда, доберёмся до места и поедим.
У меня возникло чувство, что я умру от голода раньше, чем увижу спасительный Санхайн. Спорить не стал и, сглотнув слюну, поплёлся за Траллом. Тот быстро нашёл экипаж, и мы отправились на железнодорожный вокзал, откуда ходил единственный состав до Санхайна. На вокзале мне повезло. Поезд отправлялся только утром, так что мы расположились в маленьком буфете в зале ожидания, и мне, наконец, дали чуть тёплый чай и крошечный бутерброд с подсохшим сыром. Как же это было вкусно, но мало. Я тоскливо вздохнул и посмотрел на брошенный на тарелке бутерброд Тралла. Кажется, взгляд у меня был настолько голодный, что Тралл хмыкнул и подвинул тарелку мне под нос. Я взглянул на заветренный сыр и с унынием припомнил, что дома на леднике остались куски грудинки и торта, которые удалось утащить с преподавательской кухни в академии.
На работе я подружился с поваром студенческой столовой, и тот иногда давал мне остатки продуктов, за что я снабжал его чистящими средствами со склада в большем количестве, чем требовалось. Мне нравилась моя работа, место на складе, тихие будни. Я заваривал себе казённый чай и бродил меж стеллажей с самым разным добром для академии. Работа была простая и понятная: получи — распишись, выдай — распишись, в конце месяца посчитай, что осталось, и закажи, чего не хватает. Ну и, конечно, надо было присматривать за академией, делать магическую диагностику помещений и оставлять заявки на ремонт, если не мог справиться сам. После работы в строительной компании я мог справиться практически с любым ремонтом, так что все деньги за устранённые дефекты получал себе в карман.
Я протянул руку к бутерброду и почувствовал на себе чужой голодный взгляд. Огляделся и заметил у соседнего столика огромного, но очень худого кота. Он весь состоял из длины: длинный нос, длинные лапы, длинное худое тело, лишь уши на этом фоне казались огромными развесистыми лопухами. Кот глядел, как я подносил ко рту бутерброд, взглядом обречённого на смерть, но не сдающегося командира партизанского отряда. Я закашлялся и положил бутерброд обратно на тарелку. Кот решил, что белый флаг поднят, и двинулся ко мне. Подойдя к ногам, он сел и снова стал смотреть на меня. Я вздохнул, взял с хлеба сыр и бросил в наглую морду. Кот ловко поймал кусок длинной лапой и тут же съел, держа сыр когтями на весу. Аристократ хренов. Я же просто сунул в рот
