и зевает.
Хорошее отвлечение.
— Ты хочешь сменить тему, Скарлетт?
— Я просто хочу кое-что узнать о тебе, Диего.
Она закрывает глаза.
— Хорошо. Я не был рожден драконом. Я был просто мужчиной. Как и большинство существ здесь, в Кричащем Лесу, мы выпили сыворотку и преобразились, — говорю это очень прозаично.
Это было так давно, боль от этого давно утихла.
— Это было сделано нарочно?
Ее глаза снова открыты, и Скарлетт смотрит вверх из их синих глубин.
Я прислоняюсь к спинке кровати и рассматриваю чешуйки, которые тянутся от моего среднего пальца вверх по руке.
— Я не пил сыворотку нарочно. Нет. Однако на вопрос почему с нами так поступили, так и не был дан ответ. У многих из нас есть свое мнение, но мы не знаем наверняка. Ученый, который нас отравил, довольно эксцентричен.
Приподнявшись, она придвигается ближе.
— Ты не винишь его? Ты не сердишься?
Я расправляю свои крылья так, что левое обхватывает ее спину.
— Это было двадцать лет назад. Было бы нездорово оставаться обозленным так долго.
Она вздыхает и кладет голову мне на плечо.
— Сколько тебе лет?
Я смеюсь.
— Думаю, с тебя хватит моей истории.
— Не будет ли для тебя слишком большой просьбой обнимать меня сегодня ночью? Я обещаю, что завтра мне будет лучше, — ее сонный голос затихает.
Это будет бессонная, почти мучительная ночь, но я не могу отказать ей. Очевидно, ей нужно немного покоя.
— Я должен вернуться в свою постель. Мы незнакомы.
— Незнакомцы не влетают в окно, когда слышат твой крик от кошмара.
Скарлетт крепко прижимается ко мне.
— Возможно, это исключение из правил.
Я обнимаю ее и опускаю нас обоих так, что мы лежим на матрасе.
Ее рука обнимает меня за талию, и она использует мою грудь в качестве подушки. А каштановые волосы веером рассыпаются по моей обнаженной груди.
— Возможно, — шепчет она.
Оставаться — безумие. Аромат ее кожи соблазнителен, как и то, как ее волосы щекочут меня. Ее ладонь прижимается к моим ребрам, пальцы с аккуратно подстриженными ногтями приятно царапают кожу. Она высокая и худощавая. Я обожаю изгибы ее тела, форму бедер и мышцы вдоль спины. И все же внутри она ранена и уязвима.
Когда ее сердцебиение становится ровным, а дыхание — размеренным, я позволяю своим глазам закрыться и расслабляюсь. Мой член был в полной боевой готовности с тех пор, как я понял, что она была голой, когда я пришел. Даже когда я дремлю, меня напрягает желание быть похороненным внутри этой великолепной женщины.
* * *
Когда солнце заглядывает в окно спальни, я просыпаюсь от ощущения нежнейшей кожи на мне. Спина Скарлетт прижимается ко мне спереди. Обе мои руки и мои крылья защищают ее. Футболка задралась так, что ее сочные бедра прижимаются к моим.
Такое пробуждение является одновременно совершенством и невыносимым. Знание того, что я должен осторожно ускользнуть, и возможность сделать это, по крайней мере, хотя бы раз прикоснувшись к ее плоти — два варианта, борющихся внутри меня.
Одно прикосновение не повредит. Я скольжу рукой по ее колену и лаской прокладываю свой путь к ее бедру. Здесь неровная кожа. Шрам?
С сонным стоном Скарлетт крепче прижимает свою идеальную попку к моему члену.
Запах ее возбуждения ударяет мне в ноздри, как трут в огне (прим. пер.: Трут — воспламеняющийся от искр материал).
Стон вырывается, несмотря на мое решение не будить ее. Ни один мужчина не может устоять перед удовольствием от ласк женщины, пока она дремлет.
Тот факт, что она сонная и не до конца осознает, что делает ее тело, заставляет застыть меня на месте. Нет никаких сомнений, что я хочу Скарлетт Стрит. Очевидно, она доверяет мне больше, чем следовало бы. Вместо того, чтобы рисковать причинить ей какую-либо боль, я отступаю.
Сначала я отрываю свои ноги от ее, затем отодвигаю бедра. Требуется немного больше ловкости, чтобы вытащить ее из моих рук и крыльев на матрас, не разбудив. С большим сожалением, чем за последние двадцать лет, я подхожу к окну.
— Ты уходишь, — ее усталый голос разрезает свежий утренний воздух.
В одних боксерских трусах мое состояние не скроешь.
— Думаю, будет безопаснее, если я это сделаю. Я не святой, Скарлетт, а ты очень красивая женщина.
Может, ее волосы и скрывают половину лица, но румянец ни с чем не спутаешь.
— Спасибо тебе за то, что остался. Я уже очень давно так хорошо не спала.
Я знаю эту женщину меньше сорока восьми часов, и я хочу заключить ее в свои объятия и сказать ей, что буду обнимать ее каждую ночь. Конечно, тогда она подумала бы, что я какой-то сумасшедший сталкер, а не обычный дракон. Я качаю головой.
— Ничего.
Откидывая волосы с глаз, она встает. Ее футболка ниспадает на бедра, но в воздухе все еще витает аромат ее желания. Выражение лица мягкое и полное тоски, она делает шаг ближе.
— Не ничего. Я бегаю уже почти год. Ты не можешь знать, что значит чувствовать себя в безопасности и что о тебе заботятся.
Я потерял свою веру, когда потерял свою человечность, но, если бог есть, мне здесь понадобится вся его или ее помощь. Я хватаюсь за оконную раму, чтобы держаться от Скарлетт подальше.
— Я счастлив, что смог помочь. Ты будешь здесь в безопасности столько, сколько пожелаешь, Скарлетт. Что бы ни случилось с Шоном, это в прошлом. Он больше не причинит тебе вреда.
— Не давай таких обещаний, Диего. Никто не может сдержать это обещание. Я должна продолжать двигаться. Из-за природы Кричащего Леса я, возможно, смогла бы остаться здесь дольше, чем в других городах, но он найдет меня и придет за мной, — ее голос дрожит, но глаза ясные и свирепые.
Я заставляю себя ослабить хватку на окне, прежде чем сломаю раму.
— Он может прийти, но он не доберется до тебя.
Она подходит ближе.
— Ты назначил себя моим защитником, Диего?
Я отступаю на пару сантиметров. Если она подойдет слишком близко, мне нужно будет дотронуться до нее. Я все еще монстр, и мне не мешало бы помнить об этом.
— Это в моей натуре — защищать.
Огонь в ее глазах гаснет.
— Понимаю. Просто часть того, что означает быть драконом?
Я пожимаю плечами. Никакие слова не могут объяснить мою потребность оберегать ее.
— Когда твой контейнер для хранения будет здесь?
— Несколько дней, может быть, неделю.
Скарлетт скрещивает руки на груди, как щит.
Я киваю и вылетаю в окно. Вместо того чтобы вернуться
