болтая, вытянув ноги и роясь в телефонах — эдакий клуб по интересам. Дольников вспоминал, что во времена его учебы нравы были куда более сдержанными, во всяком случае громко хохотать и в голос переговариваться через весь зал никто бы не отважился. Нынешние молодые люди были другим, и раскованность их наводила на мысль о невозможности возврата к прошлому — от этого было грустно и утешительно одновременно.
«Жизнь и должна меняться, — размышлял Дольников, глядя на молодые лица, — иначе какой смысл в том, что мы делаем?»
Изучая сидящих за столами, он пытался угадать, какое будущее их ждет. Тот высокий, тощий парнишка, нервно хлебающий суп, станет к сорока годам упитанным мужчиной с животом и надвинутыми на переносицу бровями, будет занимать руководящий пост, не давая спуску подчиненным. А этот, поглощающий отбивные одну за другой, превратиться в сердечника, желчного и всем недовольного субъекта. Две девицы по соседству вырастут в бесцветных теток, любимым занятием которых будет перемывать косточки своим ближним. А может, все случится совершенно иначе, и у них сложатся фантастические судьбы — жизнь тем и хороша, что предсказать ее невозможно, сколько вариантов не перебирай. И потом, кто знает, какой из них самый лучший?
Олег подумал о Диане — она ведь была чуть старше этих юнцов. Два года назад, на последнем курсе университета, она пришла к нему на практику — и осталась в газете. Конечно, он приложил некоторые усилия, чтобы ее взяли в штат. Но ни разу не пожалел об этом. Диана была отличным работником. Она без раздумий бралась за любую тему и делала ее не просто быстро — молниеносно. Мчалась за информацией в любой конец страны и сдавала готовый материал сразу по возвращении. Ее рвение к работе граничило с фанатизмом. Часто она писала по ночам и брала работу на выходные. Дольников сам отличался повышенной ответственностью, но энтузиазм Дианы впечатлял даже его.
И все новое поколение было таким. Несмотря на внешнюю расхлябанность, внутренне это были бойцы, нацеленные на результат. Диана, например, и не скрывала, что стремиться сделать карьеру. «Я не собираюсь долго сидеть в простых корреспондентах», — говорила она, и Олег не сомневался, что с ее талантами повышение не заставит себя ждать. И больше всего ему внушало уважение то, что она, пользуясь без особого стеснения своей привлекательностью, в первую очередь уповала на неутомимость и безотказность в работе — качество прирожденного руководителя. Он как мог поощрял ее стремления, но не мог не задумываться над тем, сможет ли он всегда соответствовать им. Сейчас-то она с удовольствием признавала его авторитет, всячески это подчеркивая. Но что будет позже, когда она повзрослеет и начнет отмахиваться от его поучений? А такое время настанет, она развивается быстро, и ремесло их не столь уж замысловато, чтобы бесконечно осваивать его премудрости.
Но о том, чтобы расстаться с Дианой, Олег не мог и подумать. Он долго не решался сделать шаг ей навстречу, хоть она, с бесшабашностью молодости, едва ли не с первых дней дала понять, что готова на все. Он отнюдь не чурался женского внимания, и в холостые годы имел завидный донжуанский список. Но возраст, семейная жизнь и занимаемая должность сделали его более осторожным, и внимание совсем еще юной девушки хоть и польстило ему, но в то же время озадачило и напугало. Во-первых, разница в возрасте: она была едва ли не ровесницей его дочери! Во-вторых, боялся дать пищу нелепым слухам, будто бы он использовал свое служебное положение, домогаясь ее. И потом, он уже не был так уверен в себе, как раньше, и отчаянно трусил из-за возможного фиаско — в его годы, увы, такое случается. А еще не хотел изменять Ирине, надеясь как-то исправить их все более усложняющиеся отношения, в том числе и интимные — и долго мучился от всего этого, не зная, где найти верное решение и к какой прибегнуть помощи. Но в начале весны, когда вся редакция праздновала восьмое марта, и было выпито слишком много, и танцевали, и расходились продолжать веселье по кабинетам, все случилось само собой, и это начисто изменило жизнь Олега. Чувство, которое он испытал к Диане, потрясло его. А далее оно захватывало все сильнее, и вернуться назад не было возможности, а, главное, желания.
И теперь надо было решать, что ему делать дальше. И главный вопрос — как быть с Ириной — терзал неотступно, не давая покоя и наполняя жалостью, стыдом и ожесточением: в конце концов, имел он право на личное счастье или нет?
После обеда Олег устроил себе короткую прогулку в сторону площади Якуба Колоса, с наслаждением подставляя лицо солнечным лучам, пробивающимся сквозь листья деревьев. Рядом то и дело раздавался гул пробегающих трамваев, угасая через минуту в шелесте ветра и уличной разноголосице. По дорожкам сновали взад-вперед группки студентов — вдоль всей улицы высились здания политехнической академии, а учебный год уже неделю как начался. Старики, сидя на лавочках, кормили хлебными крошками голубей. Неспешно катили перед собой коляски молодые мамы. Мир был до чрезвычайности прост и благожелателен. Олег в темпе, но не очень быстро шел по тенистой аллее, вглядываясь в лица прохожих и слушая звуки, окружавшие его, и думал о том, что незачем все усложнять, а надо поступить решительно и честно — и все закончить, к общему и скорейшему облегчению. Эта мысль так понравилась ему, что он совершенно успокоился и вернулся в редакцию бодрым и помолодевшим.
— Вы как будто из салона красоты, Олег Петрович! — встретила его в коридоре Филонова.
Прозрачные ее глаза отсвечивали нехорошим блеском, и Дольников сразу подобрался, как перед дракой. Но отвечать на ее вызов не стал. Филонова была серьезным противником, и, как выяснилось, злопамятным.
Пять лет назад она пришла в газету, красивая и напористая мать-одиночка, и сразу положила глаз на Олега. Но он тогда все еще лелеял надежду прожить с Ириной долго и счастливо, и заигрывания Светланы Андреевны хоть и не очень решительно, но все же отверг. Она не подала виду, что разочарована, но, видимо, только и ждала случая, чтобы расквитаться. И теперь с ней надо держать ухо востро. Она, правда, успешно выйдя замуж, до последнего времени в прямые столкновения с Дольниковым не вступала. Но для этого у нее не было необходимого оружия. Теперь оно появилось и обладало грозной силой. Не то чтобы Олег так уж боялся последствий ее мщения, но за работу свою он держался, а бескомпромиссность Слуцкого была хорошо известна: при малейшей
