ощущал тревогу — Верховцев был хищником по натуре, он нравился женщинам и многих сделал несчастными.
— Когда у тебя рейд с гаишниками? — спросил Олег, взяв рабочий тон, которым ему легче всего было разговаривать с Дианой.
— Завтра, с утра, — ответила она, явно думая о чем-то другом.
— Да, завтра, — кивнул Дольников. — Но сегодня после обеда ты должна исчезнуть из редакции. Иначе шеф из меня отбивную сделает.
— Я могу взять интервью у участкового, — сказала Диана, начиная, наконец, внимать ему. — Я звонила, он ждет в любое время.
— Отлично, — кивнул Олег. — Этим и займешься. Иди, звони, договаривайся.
Диана поднялась, но вместо того, чтобы направиться к двери, внезапно обогнула стол и обняла сидящего на стуле Дольникова за шею.
— Как я соскучилась!
Ее губы щекотали ему ухо, и он попытался вырваться.
— Могут войти!
— Пусть входят, — промурлыкала Диана, — подумаешь.
— Но Диана, я же тебя просил, не здесь…
Ее грудь прижималась к его плечу, от нее так оглушительно пахло горьковато-сладкими духами, что голова у Олега медленно закружилась, а рука сама собой потянулась, чтобы обнять ее за талию.
Но тут дверь кабинета открылась, и вошел Коля Рябоконь, ответственный секретарь, полный лохматый человек, всю жизнь проработавший в редакции и не представляющий своей жизни вне ее стен.
Диана отодвинулась от Олега, впрочем, не очень поспешно, и сделала вид, что показывает ему что-то в рукописи, лежащей на столе. Олег тоже отдернул руку и уставился в бумаги, слепо марая в них ручкой.
— А, Дианка! — воскликнул Рябоконь, надвигаясь на нее широким, объемистым в талии телом. — С тобой мы еще не виделись. Иди-ка сюда!
Не обращая внимания на Олега, он обхватил Диану большими, короткопалыми руками и прижал к себе. Это было главное, помимо тихого пьянства, развлечение Коли: ловить молодых сотрудниц и обнимать их в знак приветствия. От него зависело, как быстро выйдет материал, и редакционные девушки молча терпели эти нападения, тем более дальше этого поползновения Коли не шли. Он был безобиден, как евнух, и дожил до пятидесяти лет, едва ли изведав хоть сколько-нибудь значимые сексуальные переживания. И все же Олегу было неприятно, что он так откровенно оглаживает и охлопывает Диану в его присутствии. Мог бы вести себя более сдержанно, догадываясь, конечно, о тех отношениях, которые связывали заместителя редактора и бывшую практикантку.
— Что случилось, Николай Семенович? — нетерпеливо спросил Олег, официальным тоном пытаясь осадить бесцеремонного гостя.
Рябоконь выпустил Диану, и она, сделав Олегу нарочито испуганные глаза, выскочила из кабинета.
— Ничего, слава Богу, — благодушно ответил Рябоконь, опускаясь на стул, на котором только что сидела Диана.
Живот его большим шаром лежал на коленях, рубашка в пятнах от кофе была натянута так туго, что можно было опасаться вырвавшейся из нее пуговицы, и Олег невольно подумал о том, насколько он сам выглядит лучше, чем эта пародия на мужчину.
— Говорят, замглавы сегодня к нам приезжает? — спросил Рябоконь.
— Приезжает, — сухо подтвердил Дольников. — Тебе что за дело? Мало своей работы?
Злясь на несвоевременное вторжение ответсека, он невольно разговаривал с ним грубее обычного. Но у Коли была толстая шкура, а то, что он подержал в объятиях первую красавицу редакции, делало его самым счастливым человеком на свете.
— А когда пойдет это интервью? — осведомился он.
— Не знаю, — ответил Дольников. — Надо уточнить у шефа. Скорее всего, в пятницу…
Его прервал звонок рабочего телефона. Олег поднял трубку:
— Да?
Звонил собственный корреспондент из Гомеля. Олег занялся с ним обсуждением репортажа о расходе горючего на полях. Рябоконь, посидев еще немного, бесшумно вышел, оставив дверь чуть приоткрытой — отвратительная привычка. Но Олег даже не взглянул ему вслед. У него началась обычная рабочая горячка, съедавшая день так быстро, что часы в нем казались минутами. Он принимал материалы, давал указания звонившим корреспондентам, вносил правки, бегал к шефу, инструктировал заходивших подчиненных — ни минуты не было свободной. Диана заглядывала пару раз, и они условились о том, во сколько и где увидятся вечером. Потом Олег долго обсуждал с Головковым вопросы, которые тот должен задавать гостю, совещался с Натальей, секретаршей шефа, как лучше организовать встречу с Сахно: устроить сладкий стол или подать бутерброды? Момент был тонкий, они даже советовались с шефом, тот распорядился подать и то, и другое, на том и остановились. И снова надо было читать материалы, отвечать на звонки, придумывать заголовки, давать задания, намечать планы — и так без конца.
Но, несмотря на горячку работы, Дольников в час дня запирал двери кабинета и отправлялся на обед. Когда-то Ирина готовила ему «ссобойки», но потом Олег решил освободить ее от этой повинности и стал ходить на обед в столовую, иногда за компанию с кем-нибудь из сотрудников, но чаще всего один.
Столовая располагалась на первом этаже студенческого общежития рядом с редакцией.
Там было шумно и не очень чисто, а качество подаваемых блюд порой внушало серьезные опасения. Но зато обеды обходились дешево, а свойские манеры, царившие среди набегавших шумными толпами студентов, сильно разбавляли чопорное течение жизни, из которой на короткое время удавалось вырваться взрослому человеку.
Двигаясь вдоль стеллажей с нехитрым набором блюд, известных еще с незапамятных времен, Олег поставил на поднос салат из свеклы, полстакана сметаны, тарелку горячих щей, жаркое с картофельным пюре, компот из сухофруктов и сэндвич с вишневым вареньем.
«Похудеешь тут», — подумал он, положив на край тарелки два куска хлеба и высматривая, чего бы взять еще перед тем, как расплатиться.
Все вместе едва потянуло на пять рублей, и Олег, тяжело груженный, нашел свободный стол и поставил на него поднос, с интересом посматривая на двух девиц, сидевших по соседству. Девицы, впрочем, не обратили на него внимания. Наклонившись друг к другу, они с жаром обсуждали какого-то Диму, величая его то «козлом», то «извращенцем».
Олег улыбнулся, сел за стол и принялся за еду.
Обедая, он не переставал смотреть на людей, сидевших вокруг него. Тут были и его ровесники, и люди моложе, и курсанты из военного факультета, евшие так жадно, точно их кормили раз в сутки, и, конечно, студенты, публика разнообразная и любопытная. Один тощий, высокий парнишка взял, например, лишь тарелку супа и чай — сочетание, изумившее Дольникова. «Как же он даже без хлеба?» — думал он, наблюдая, как быстро и бездумно бросает в рот ложки супа паренек. Другой, напротив, набрал ворох отбивных и, расставив локти, уминал их с методичностью опытного атлета — он был раздут модельной мускулатурой и, видимо, знал толк в еде. Многие сидели группами, порой даже не обедая, а просто
