Когда машина въехала на гравийную подъездную дорожку к главному входу, я дала сигнал; мне очень нравится, когда меня выходят встречать.
Первым появился дэдди с воскресной газетой в руках.
— С днем рожденья, Кристина! — Он обнял меня, и мы дважды поцеловались. Следом вышла мама. По ее переднику было видно, что мы застали ее, когда она готовила одно из своих угощений.
Моя мать — прекрасный кулинар и когда-то мечтала открыть ресторан средиземноморского типа где-нибудь в Манхэттене. Она почти никогда не позволяет стряпать своей домработнице, и сейчас, судя по запаху, готовила одно из своих восхитительных рыбных блюд.
После поцелуев и приветствий отец и Майк пошли в гостиную, а я с матерью — на кухню. Признаться, я не часто сюда заглядываю, но мне хотелось предвосхитить сообщение.
— Обручальное кольцо! — воскликнула мать, увидев колечко, и радостно захлопала в ладоши. — Какая прелесть! Поздравляю! — Она снова поцеловала меня и крепко обняла. Я видела, что мать в восторге. С ее точки зрения, Майк — идеальный парень. — Это чудесно! И когда же свадьба?
— Мы еще не решили, мама. — Я ощутила досаду от ее напора. — Скажу одно: я не тороплюсь; живем мы превосходно, с делами на работе у меня все в порядке, и пока не возникло желания заводить детей. Возможно, приглашу Майка жить к себе до того, как мы поженимся.
— Но сначала договоритесь о дате свадьбы!
— Потом посмотрим.
Добрая женщина начинала докучать мне. Я вполне довольствовалась тем, что у меня красивый и богатый жених. А не лучше ли вообще держать его в качестве жениха? Он будет наверняка не хуже мужа. Необходимости торопиться не было. Мне хотелось, чтобы мать переключила внимание со свадьбы на кольцо раньше, чем эта несносная проблема станет мотивом для полемики.
— Но ты заметила нечто большое и красивое — солитер? — Я поднесла бриллиант к ее глазам.
Последнее время мать страдает близорукостью. Она пристально посмотрела на мою руку и тут же вздрогнула. Мне даже показалось, что ей захотелось отступить. Мать испуганно смотрела то на мою руку, то на меня.
— Что с тобой?
— Ничего.
— По-моему, ты удивлена.
— Мне очень нравится кольцо, которое подарил тебе Майк. Это настоящая драгоценность. Но это, второе? Я его раньше не видела у тебя.
— Оно появилось у меня самым загадочным образом, — оживилась я. — Эту историю я оставляю на обед и расскажу ее тебе вместе с папой. — После паузы я добавила: — Но мной владеет какое-то странное чувство, словно я уже видела его раньше. Оно не кажется тебе знакомым?
— Нет, я не помню его, — задумчиво ответила мама. Хорошо зная ее, я поняла, что она лукавит и что-то скрывает от меня. Мое любопытство усилилось.
Во время ленча мои родители, люди воспитанные, не показали, какое благотворное впечатление произвел на них чрезвычайно дорогой бриллиант, хотя мать — порой я бываю несправедлива к ней — проявила великую выдержку, не справившись тотчас же о его цене. О другом кольце заговорили, когда иссякли все восторженные слова по поводу первого.
Тогда Майк начал рассказывать о появлении загадочного мотоциклиста во время празднования моего дня рождения. Майк любит преувеличения. Теперь посланец был уже двухметрового роста и являл собой некую нью-йоркскую версию Дарта Вейдера, злодея из «Звездных войн», включая и прочие его атрибуты, в том числе черный шлем.
Увы, Майк не мог сопроводить повествование музыкой и специальными эффектами типа тра-та-та, тра-та-та, подобно тому, как это делают дети. Но мои старики и так слушали его с величайшим интересом. Майк — хороший рассказчик, но думаю, для моих родителей то, что их дочь собирается замуж за блестящего владельца многочисленных кредитных карточек, золотых, платиновых и бриллиантовых, если таковые вообще существуют, и притом прекрасно обеспеченных, имеет особое значение. Они приняли бы с энтузиазмом любой его рассказ.
— Как это все загадочно! — воскликнул мой отец, вероятно, потрясенный этой историей. — Но не шутка ли это?
— Да если это и шутка, то она влетит шутнику в копеечку, — вмешалась я. — Одна из моих подружек, работающая у Сотби, большой знаток ювелирных изделий. Так вот, она утверждает, что это кольцо антикварное, а камень — рубин превосходного качества, хотя и обработан так, как это делалось сотни лет назад.
— Дай-ка посмотрю, — заинтересовался отец. Снимая кольцо, я смотрела на мать. Она не проронила ни слова, притворяясь, будто ничего не замечает, но явно слушала то, что ей уже известно.
— Странно, но в извещении о вручении посылки указано, что она пришла из Барселоны.
— Барселона! — воскликнул отец, разглядывая кольцо. — Я уже видел его. И разумеется, в Барселоне.
— У меня такое же впечатление, — вставила я. — А тебе так не кажется, мама?
— Возможно, да, но я не помню. — Она явно смутилась. Я не сомневалась, что происхождение кольца ей точно известно.
Так почему же она это отрицала? Что за этим скрывалось?
— Да-да, конечно, вспоминаю, — проговорил отец.
— Так скажи! — нетерпеливо попросила я.
— Это кольцо принадлежало Энрику. Ты помнишь, Мэри?
— Возможно, — неуверенно отозвалась мать.
«Да, — подумала я. — Она знает больше, но что-то скрывает».
— Какому Энрику? — спросила я. — Моему крестному отцу?
— Да.
— Но он же давно умер!
— Верно, — подтвердил отец.
— Но каким образом мертвец может посылать подарки? — вставил Майк, которого наш разговор все больше интересовал. Он, наверное, уже сочинял превосходную историю, чтобы рассказать ее своим друзьям с Уолл-стрит.
— Энрик — мой крестный отец. Я несколько раз упоминала о нем. Ты уже знаешь, — объяснила я Майку, — что у католиков есть обычай, в соответствии с которым во время крещения их детей два родственника или близких человека, мужчина и женщина, берут на себя обязательство заботиться о ребенке как в телесном, так и в духовном плане, если он потеряет родителей. Этот человек, мой крестный отец, и погиб в автомобильной катастрофе в тот самый год, когда мы переехали сюда. Так? — обратилась я к родителям.
Мать и отец, прежде чем ответить, обменялись загадочными взглядами.
— Да, погиб… — сказала мать.
И я тотчас же поняла: они скрывают что-то, касающееся Энрика. Такая уж она — Мария дель Map; она лжет, всегда находя себе оправдание. Например: ложь приемлема с точки зрения человеческого общения; или она боится обидеть человека, или ей хочется избежать конфронтации.
— Ты что-то скрываешь от меня, — сказала я матери, и в тот же миг до меня дошло: ну разумеется! Он вовсе не умер, а где-то живет. Поэтому и послал мне свое кольцо.
Отец посмотрел на мать:
