полупустой — чтобы пройтись пешком по светлой весенней улице. На клумбах вовсю цвели пролески и примулы. С верхушки березы раздавалась звонкая, с детства знакомая песня зяблика с задорным «росчерком» в конце.
Владимир Иванович Соловьев был, конечно, уже на рабочем месте. Он удовлетворенно кивнул сам себе, когда без двух минут восемь в дверь его кабинета неуверенно поскреблись. Не опоздала — для начала и это неплохо. А то кто ее знает — мало ли, после вчерашнего всю ночь рыдала и страдала над разбитой мечтой. Как же, стажировку всей жизни загубили… Зоя Красноперская была славной девочкой, интересующейся, сообразительной и упорной — не зря он на этой практике решил поработать с ней сам. Хотя некоторых качеств ей пока не хватало. Терпения, например. Или элементарного понимания, что не все то золото, что блестит. А даже если и золото — не всегда для достижения цели нужно именно оно. Вот взять ту же стажировку: Владимир Иванович прекрасно видел, что Красноперская до смерти на него обиделась за Ясные Зори, потому что всеми силами стремилась попасть в Стольникова. А почему стремилась? А потому что считается, что стажировку надо пройти именно там. Вроде как и престижно, и аппаратура новейшая, и научат еще чему-то… Чему, спрашивается? Две новых кнопочки нажимать на анализаторе? Или пафосное лицо делать при осмотре? Вон Лазаревой туда действительно надо, она с владельцами животных держаться совершенно не умеет, все мямлит, мямлит — а там ее быстро научат. А Красноперской полезно будет взглянуть на животных, которых держат не для развлечения, а для работы. И поучиться действовать в разных условиях, в том числе полевых. Может, заодно поймет, что не всегда считается — значит так и есть.
Владимир Иванович нажал кнопку, открывающую дверь изнутри, и протянул Зое электронную карточку-проходку.
— Доброе утро. Проходите. У нас полчаса до открытия, так что быстренько надевайте халат и давайте вспомним какие-то основные вещи. Вы на прошлой практике в каком кабинете работали? Ну, здесь почти все так же. Вакуумные пробирки вот в этом шкафу. Тут фиолетовые, с ЭДТА — для общего и клинического анализа крови, тут вот красные — помните, для чего? Отлично, давайте посмотрим дальше...
Первый пациент
Антон проснулся до обидного рано, причем как-то сразу и окончательно. Уснуть обратно не получалось. Не было даже сладкой утренней дремы, когда вроде уже не спишь, но так приятно еще чуть-чуть просто поваляться под одеялом. Как будто аккумулятор зарядился до упора и требовал немедленного отключения от питания, а то перегреется.
«Это все нервы. Слишком много суеты за последнюю неделю», —подумал Антон, тщательно размешивая сахар в кофе. Ну, зато как раз есть время прогуляться в поисках этих треклятых скворцов. И Тамара Николаевна не будет его караулить в такую рань.
Во дворе было тихо, но из соседнего сквера вроде бы доносился знакомый шум испорченного водопровода. Антон ускорил шаг, нащупывая диктофон. Ага, вот и они! Орут — ой, простите, поют — на большом раскидистом клене. Так, куда бы пристроить аппаратуру, чтобы не спугнуть… Господи, их всего-то несколько штук, меньше десятка, а гомонят — аж в ушах звенит.
Антон заметил его совершенно случайно. Просто подошел к ветке соседнего деревца, показавшейся ему наиболее подходящей, и как-то машинально глянул под ноги — проверить, не погуляла ли тут собака. И чуть не наступил на него.
Без сомнения, это был скворец. Такой же, как вчерашний, принесенный Линдой — черный, с пестринами, без видимых серьезных ран — и такой же мертвый. С той лишь разницей, что этот был еще чуть теплый, и никаких окон поблизости не было.
Антон огляделся вокруг, но никого не увидел. Да и кого он надеялся заметить? Можно было бы заподозрить каких-нибудь малолетних хулиганов с рогаткой — из такой штуки наверняка получится убить небольшую птицу. Но не в восемь же утра? Тем более в школах сейчас вроде бы каникулы, так что вряд ли кто-то ради дурной забавы потащится на улицу ни свет ни заря.
Пока Антон размышлял, стоя с диктофоном в одной руке и с мертвым скворцом в другой, вся маленькая пестрая стайка вдруг разом снялась с клена и, не переставая гомонить, улетела. Ну что за черт!
Антон быстро подошел к опустевшему дереву.
Нет, стайка улетела не вся.
Внизу у самого ствола сидела, видимо, оглушенная, но еще живая птица. Антон быстро положил на землю мертвое тельце и бережно взял ее в руки. Затолкав диктофон поглубже в карман, почти бегом кинулся к автобусной остановке. Восемь пятнадцать — рановато, конечно, но вдруг?
Главную городскую ветеринарную Академию в Зареченске знала, как говорится, любая собака. Антон, у которого сроду не было никаких собак, без труда нашел нужный автобус и без четверти девять уже стоял у стойки администратора, осторожно придерживая встопорщенную за пазухой куртку. Как хорошо, что они так рано открываются…
— Здравствуйте, что у вас случилось, какое животное?
Администратор про себя отметила отсутствие клетки или переноски. Ясно, подобрал кого-то на улице. Котенка?
— У меня птица.
Ой-ей-ей, как плохо-то…
— К сожалению, специалиста-орнитолога в клинике в настоящее время нет… — растерялась администратор. Еще бы: орнитолога в клинике не только в настоящее время, его и в прошедшем времени-то почти не было, и в будущем тоже пока не предвиделось. Домашние птички в Зареченске явно не были популярны. Впрочем, девушка быстро спохватилась:
— Если у вашего попугайчика возникли проблемы с клювом или состоянием оперения, я могу дать вам телефон орнитологического отдела Зоопарка, только они, по-моему, с десяти…
— У меня не попугайчик, —перебил ее Антон, начиная паниковать. Если ему не помогут здесь — значит, не помогут уже нигде. — У меня скворец, дикий, он ранен, ему очень плохо. Пожалуйста, может, кто-то сможет его посмотреть? Это важно, понимаете? — он расстегнул куртку и показал администратору пеструю птицу, судорожно разевающую клюв.
— Д-д-да… сейчас… минуту! — девушка, видно, приняла какое-то решение и опрометью кинулась в коридор.
Зоя изрядно нервничала в ожидании первого пациента. Она уже четырежды обошла кабинет, пролистала какие-то конспекты, переложила туда-обратно инструменты для первичного осмотра и разве только на стенку не лезла от волнения. Ладно еще первый пациент в вечернюю смену: там все более-менее предсказуемо. Но рано утром в будний день редко приходят просто так. А вдруг будет что-то сложное?
Владимир Иванович сердито пыхтел над свежим отчетом лаборатории. Господи, ну и почерк у них там…
—
