мне все исправить.
Но я уже на ногах и вырвалась от него, поэтому начинаю злиться и уходить, слегка прихрамывая из-за боли в заднице.
— Скорее, я уйду отсюда, и ты меня больше никогда не увидишь, — кричу я в ответ.
Черт побери, я думала, что это просто немного дерзости на прощание, но когда слышу, что он встает со стула, и я начинаю бежать.
Я хорошо знаю его сад и бегу как можно быстрее мимо рядов идеально подстриженных цветов и живых изгородей. Все выглядит так безупречно, но Андерсон ведет себя как настоящий придурок, поэтому я специально задеваю цветы, сбивая лепестки на землю. Он молчит, но я слышу его шаги совсем близко за собой.
Если я доберусь до садового домика, возможно, смогу найти что-то, чтобы его остановить.
Я мчусь мимо мраморного фонтана, моя статуя королевы Елизаветы величественно возвышается рядом с ним, но он слишком быстр.
Черт. Похоже, у меня не получится его остановить.
В отчаянии хватаю первый попавшийся садовый инструмент. Грабли. Это должно его остановить. Верно?
Я разворачиваюсь и замахиваюсь граблями на Андерсона, попадая ему по плечу и разрывая его шелковую рубашку. Тяжело дыша, я замираю от увиденного.
Он бросает на меня испепеляющий взгляд льдисто-голубых глаз
— Похоже, мне придется сделать что-то большее, чем просто надавать тебе по заднице, — говорит он, а затем вырывает грабли. Я не успеваю отпустить их и падаю прямо на него, намочив перед его рубашки. Он кладет одну руку на перед моей сарафана, а другую на мою больную задницу, подхватывает меня и валит на спину, практически выбивая из меня дыхание.
Затем он разрывает на мне платье, даже не пытаясь расстегнуть пуговицы, садится по обе стороны моих бедер, плотно прижимая их друг к другу.
Он одним движением расстегивает застежки на моем бюстгальтере для кормления, и мои налитые груди вываливаются наружу. На мгновение он просто смотрит на меня, его глаза переключаются с одной груди на другую.
— Начну с правой, — говорит он.
Как, черт побери, этот огромный придурок узнал, что именно правая грудь всегда тяжелее и больше наливается молоком?
Затем его большая рука обхватывает мою спину, он склоняет голову и начинает слизывать молоко с моего соска. Я чувствую, как внутри меня нарастает стон.
— Ммм, Боже, Поппи, — говорит он. — Сейчас я буду доить тебя, но через девять месяцев ты снова будешь такой же полной и набухшей.
— Что за черт, Андерсон, — выдыхаю я, пытаясь сесть. Я хватаю его за воротник и тяну за галстук обеими руками, отчаянно пытаясь задушить его, но он берет мои руки в свои огромные ладони, вытягивает их над моей головой и прижимает к земле, оставляя мою грудь обнаженной для него.
Он обводит языком мой правый сосок, затем берет его в рот. На одно потрясающее мгновение я чувствую это жгучее, покалывающее давление, а затем мягкий поток блаженного облегчения, когда мое молоко начинает вытекать в рот Андерсона. Я не хочу доставлять этому придурку никакого удовольствия, но не могу удержаться от стона облегчения, даже когда напрягаюсь, пытаясь освободиться из его хватки. Андерсон медленно и осторожно сосет, принимая мое молоко, облегчая мучительное давление. Молоко начинает вытекать и из моей левой груди, и я смотрю, как оно стекает ручейками, собираясь у уголка его рта.
Он поднимает взгляд, затем перемещается к моей левой груди. Молоко брызжет во все стороны, и он быстро прикладывается к ней, глотая, пытаясь не упустить ни капли. Жар от прикосновений Андерсона пульсирует по всему моему телу, и то, как он сжимает мои бедра своими ногами, только усиливает это давление, вызывая еще более сильную пульсацию.
Это приводит меня в ярость, и я изо всех сил пытаюсь вырваться из его хватки, молоко стекает по моим грудям, в ложбинку у основания шеи и вниз по животу.
— Я не хочу! — визжу я, хотя облегчение в моих напряженных, налитых грудях восхитительно.
— Ты будешь делать то, что скажет твой папочка, — строго говорит Андерсон, раздвигая мои бедра своим коленом.
— Ты сошел с ума! — кричу я, но он лишь достает маленькую тканевую прокладку для груди и засовывает ее мне в рот.
— Поппи, ты сводишь меня с ума, — рычит он. — Попробуй, что ты со мной сделала. Сейчас же попробуй.
— Не буду, — хочу сказать, потому что я не собираюсь делать то, что хочет Андерсон, только потому что он почти семи футов ростом и сложен, как задняя часть грузовика. Но я не могу говорить с прокладкой для груди во рту. Я чувствую на ней вкус чего-то, что не является моим молоком. Я чувствую соленый и сладкий вкус на языке и вдруг понимаю.
Это Андерсон.
Я делаю глубокий вздох и стону, пока Андерсон разрывает остатки моего платья.
— Ты получишь еще много такого, капризная девчонка.
Я пытаюсь вырваться, но деваться некуда. Он грубо срывает с меня трусики, они невероятно мокрые, а бедра скользкие.
В его ярко-синих глазах сверкает зловещий огонь, и, черт возьми, он гораздо привлекательнее, чем должен быть мужчина, который только что оставил мне ссадины на заднице.
Одна его рука удерживает грудную прокладку в моем рту, принуждая меня сосать ткань, в то время как другая рука скользит по моему бедру. Я поднимаю голову насколько могу, чтобы увидеть, как капля молока скатывается вниз по моему мягкому животу и исчезает между бедер.
— Это мое, Поппи. Твое молоко будет принадлежать мне до тех пор, пока я не оплодотворю тебя и ты не родишь еще одного ребенка, — стонет Андерсон.
Затем он опускает голову между моих бедер и слизывает каплю. Я невольно выгибаю спину, отрываясь от пола когда Андерсон умело ласкает мою киску.
Он вводит в меня один палец, издавая смущающе громкий звук, а когда вставляет другой, я клянусь, что его пальцы больше, чем некоторые члены, которые у меня были.
Молоко все еще течет, скапливаясь на моем животе. Я всегда стеснялась своего мягкого животика, растяжек, но Андерсон убирает руку от моей киски и проводит ею по моему животу, болезненно сжимая мои изгибы.
— Все это тело мое, — предостерегающе говорит он, проводя влажными пальцами по моему животу.
Другой рукой он нащупывает прокладку для груди, засунутую мне в рот.
— Этого недостаточно, — сурово говорит он. — Я хочу, чтобы ты высосала ее досуха, малышка. До последней капли.
Он слегка шлепает меня по попке своими мокрыми пальцами. — Теперь сделай, как сказал папочка.
Я стону от боли в моей измученной попке и подчиняюсь, посасывая прокладку для груди, пробуя
