язык опустошил меня.
Его пальцы не прекращали своего мучительного манипулирования, толкаясь и извиваясь внутри меня. В том, что он трогал меня пальцами, не было ничего нежного.
Мэддокс был безумцем на задании.
Расплавленное желание, сильное и похотливое, текло по моим венам при звуках, исходящих из его горла, когда он пробовал меня на вкус, как голодный человек, который никогда не насытится мной. Его глубокие, первобытные стоны были такими же греховными, как и звук моей мокрой киски – о, блядь !
Мои бедра дернулись, и его пальцы впились в них, оставив там следы. Его кровоточащая хватка была почти болезненной, но моему запутавшемуся мозгу, похоже, было все равно.
Остановись.
Мои бедра двигались вместе с его пальцами, дергаясь и терзаясь о его лицо. Прямо там… прямо. Блядь. Там. Я слышала, как он простонал мое имя, касаясь моего центра, когда удовольствие захлестнуло меня, и моя спина выгнулась.
Нет, не останавливайся.
— Мэддокс… Мэддокс!
Мой второй оргазм бросил меня через край, и громкий стон сорвался с моих губ. Мои глаза закатились, когда он в последний раз лизнул мою сверхчувствительную киску.
Что…?
Ошеломленная, я открыла глаза, мое тело все еще тряслось от последствий освобождения. Я не могла… дышать.
— Ты можешь иметь это все время. Я, между твоих ног, поклоняющийся твоей киске. Скажи "да".
Я, наконец, спустилась со своего кайфа и потрясла головой, пытаясь очистить свой разум.
— Ты подкупаешь меня сексом? Мэддокс! Дело не в сексе...
Его глаза ожесточились.
— Это нечто большее. Я знаю, но ты не даешь нам шанса, Лила.
— Чего ты так боишься? — спросил он, целуя внутреннюю часть моего бедра, прежде чем игриво ущипнуть меня.
Потерять тебя…
Во мне промелькнула неуверенность, но я уже проигрывала этот спор.
— Одна неделя… — прошептала я. Взгляд в его глазах, такие грубые эмоции, почти как будто он умолял меня, ослабили мою решимость.
— Одна неделя, — подтвердил Мэддокс. — На данный момент. Возможно, я передумаю позже.
Я вонзила ногти ему в затылок, но не настолько сильно, чтобы причинить боль, но в качестве предупреждения.
— Ты не сможешь соблазнить меня.
Его губы изогнулись.
— Не могу? Не так ли?
Мэддокс оставил дорожку нежных поцелуев на моем пупке, игриво лизнул мой пупок, прежде чем дразняще укусил мою плоть. Он не выглядел так, будто собирался покинуть свое место между моими бедрами в ближайшее время.
Мои пальцы зарылись в его грязные светлые волосы.
— Если я правильно помню, прошлой ночью я соблазняла.
Наши взгляды столкнулись. Его грудь заурчала, и я задрожала от этого глубокого звука.
— И я слаб до дрожи в коленях перед тобой, Лила.
Мое сердце дрогнуло, но все это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Этого не могло произойти, не с Мэддоксом… не после многих лет дружбы… не после многих лет осторожности. Теперь все было сложно.
— Ты, наверное, трахнул кого-то еще на прошлой неделе, а сейчас ты здесь и говоришь мне, что хочешь меня? Не надо, Мэддокс. — Слова вырвались прежде, чем я успела себя остановить, и мой голос надломился. Я закусила губу, ненавидя себя за то, что показала ему признак слабости.
Мэддокс был хищником; он набросится на мою уязвимость.
Вот только он поступил с точностью до наоборот…
— Нет. — Его глаза впились в мои, тлея с интенсивностью, которую я не могла выразить словами. — Я ни с кем не спал… неделями.
Я моргнула, моя грудь сжалась.
— Ты соблюдал целибат несколько месяцев?
— Кажется, моему члену не нравится мысль о другой девушке.
Я покачала головой, напрягшись, и попыталась сомкнуть ноги, но Мэддокс все еще был между моих бедер, заставляя их раздвигаться.
— Ты думаешь , что хочешь меня… особенно после прошлой ночи. Не буду врать, это было потрясающе. Что бы ни случилось прошлой ночью…
Я прервалась со сдавленным вздохом. Шлеп.
Мое тело вздрогнуло, и горячая вспышка боли пронзила мою киску, прежде чем она быстро исчезла, сменившись тупым пульсирующим удовольствием, которое задержалось. Мэддокс только что отшлепал мою…?
О Боже! Я вскрикнула и оглянулась, но он уже заговорил, его голос был почти яростным. Его тон содержал опасное предупреждение, и мой рот закрылся.
— Это, — прорычал он. — Это была лучшая чертова ночь в моей жизни. Так что не говори мне, что я думаю, и не говори мне, что я чувствую.
Мэддокс схватил меня за запястье и положил руку себе на грудь, его кожа была теплой и гладкой под моими прикосновениями. Его сердце колотилось. Тук, тук, тук.
Жесткий блеск в его глазах немного смягчился, но интенсивность его взгляда осталась такой же свирепой. Его слова прокатились по моей плоти, и мое сердце замерло, прежде чем провалиться в грудь.
— Не говори мне, что я чувствую. Ты понятия не имеешь, Лила.
Это было так… сложно.
Из меня вырвался болезненный звук, но я быстро заглушила его. Попасть в ловушку Мэддокса было бы опасно для моего сердца. Я бы закончила тем, что была бы просто еще одним завоеванием.
Мэддокс был не из тех, кто успокаивается. Я не думала, что он когда-либо будет. Он был слишком диким, слишком безрассудным, слишком… раненым.
Я всегда знала, что Мэддокс никогда не будет человеком, который будет строить долгосрочные отношения.
Это не будет легкая неделя или простое дело. Я уже хихикала над краем очень опасного обрыва; Я уже была на грани того, чтобы потерять сердце и отдать его Мэддоксу.
Но я уже проиграла этот бой.
Он двинулся вверх по моему телу, и мои ноги инстинктивно обхватили его бедра. Его губы скользнули по моему горлу, прежде чем он принял мои губы в долгий поцелуй.
Мэддокс Коултер — мой лучший друг, а теперь и любовник — был невероятно неотразим.
Он точно знал, как скрутить мое сердце в узлы, и превратил меня в пластилин в своих руках.
Одна неделя.
Семидневное дело.
Семь дней, чтобы еще сильнее влюбиться в Мэддокса Коултера.
Семь дней, чтобы мое сердце… было разбито им.
ГЛАВА 3
Мэддокс
Бар отеля сегодня был полон. Там была группа мужчин, которые пытались выглядеть дорого и прилично в своих дорогих костюмах и с напитком в руке, осматривая тускло освещенный бар. Предполагалось «джентльмены», но они косились на женщин, и было ясно как день, в их мыслях не было ничего правильного.
Там была еще одна толпа людей, которые были слишком пьяны, чтобы им было наплевать.
И, наконец, у нас были оппортунисты, женщины и мужчины, которые были здесь, чтобы привлечь внимание кого-то, кто, вероятно, был таким же богатым, как президент Соединенных Штатов, на ночь роскоши и страсти. Или, ну… больше одной ночи.
Это был лучший отель Парижа, и дорогой папочка, вероятно, заплатил тонну дерьма
