под хвост». — Заключил я.
В нынешнем мире, безусловно, немного иначе воспринимается богатство. Статус в обществе ныне определяется этажом твоего жилища. Твое положение, в полной мере зависит от количества метров от пола до земли, чем выше — тем лучше. Роскошный транспорт, загородные резиденции — это осталось в прошлом. В век нашествия ану человечество все же изменилось.
Изменилась сама жизнь. Постоянные нападения пожирателей сделали людей мнительными, пугливыми, эгоистичными. Даже в убежище, в полной безопасности, в глазах людей сквозь улыбки и смех, то и дело проступал животный страх смерти. Вся палитра негативных человеческих качеств и пороков словно расцвела, проснулась от долгого сна. Или мир всегда был таким?
— Рэт? — Неожиданно обратился мистер МакКаллен, бесцеремонно прервав мои размышления о смысле бытия.
— А? — Я словно очнулся, вернувшись с облаков на землю.
— Лицо попроще — молоко прокиснет. — Ухмыльнулся он.
— Молоко? Ненавижу молоко. — Недоумевал я, пытаясь связать, на первый взгляд, несовместимые понятия. — Что это значит?
Полковник часто пользовался непонятными фразами, смысл которых, видимо, был известен только ему одному.
— Так говорят русские, когда кто-то состроит такую недовольную физиономию, как у тебя сейчас.
Это был сарказм.
— А? Русские? — Сперва я не поверил своим ушам, позабыв о возрасте полковника, ведь, все же, прошу заметить, но всего одно преимущество новой жизни у нас все-таки есть.
Выпустив пожирателей, ученые одновременно нашли некий скрытый источник, способный продлевать жизнь человека в несколько раз. Конечно, печально заплатить подобную цену миллиардами смертей и потерять почти весь мир, но это лучше, чем оставить смерть тех же невинных миллиардов напрасной, согласитесь. Но все равно, от одной только мысли, что мы живем, буквально, на костях погибших, мне сделалось не по себе.
— Да. — Мистер МакКаллен заговорил вновь, после некоторой паузы, не давая мне развить в полной мере свои мысли о жизни и смерти, о смысле бытия и о многих других вещах, касающихся мироздания. — Я много времени прожил в России, и не сосчитать уж. Волшебная страна. Жаль, что от нее почти ничего не осталось, когда я покидал ее последним самолетом. Чертовы ану стерли все население всего за несколько дней, почти никому не удалось спастись. — Мистер МакКаллен тяжело вздохнул.
А я представил, как облако тянулось от Москвы к аэродрому Пулково, пока самолеты один за другим в спешке покидали его с теми немногими счастливчиками, которым удалось бежать из погибающей страны. Мистер МакКаллен часто упоминал его в рассказах, так что я запомнил название.
Китай, Индия и Россия пострадали первыми. Годом позже, поглотив всю Евразию, пожиратели пришли и к нам, разрушая привычный жизненный уклад и сметая все на пути, сжимая кольцо окружения. Канада, Мексика, Соединенные Штаты.
— Но ведь и от Америки тоже — одни рожки да ножки, верно же, полковник? Ведь в мире известном нам, проживает всего-то не более ста миллионов, если я не ошибаюсь.
— Куда меньше… — Грустно произнес седовласый старик.
Вскоре, вслед за появлением пожирателей, мир окутала непроглядная пустота. Уцелели немногие. После неожиданного вторжения, те немногие выжившие сумели создать щит человечества, именуемый «Цитаделью» и опоясывающий единственные не разоренные города: Финикс, Сан-Антонио и родной Даллас. Так мало, уцелели всего-навсего три города, добраться из одного в другой можно только при помощи подземного сверхскоростного транспорта — огромного электромагнитного поезда. Наземное сообщение и самолеты теперь недоступны. Они — легкая мишень для пожирателей, одним словом. Появись смертоносное облако на пути движения поезда и тот не успеет свернуть. Самолет? Ни один радар не отличит обычный туман от пожирателя, а туман теперь — повсюду. Странно, да? Мы научились ловить их на земле, но небо до сей поры недоступно. Поэтому, пока полеты невозможны, и мы даже не можем связаться со столицей США, может быть там тоже есть жизнь.
Что происходит в других уголках многострадальной планеты — до сих пор точно не известно. Высказываются некоторые предположения, якобы могли уцелеть жители всех мегаполисов, где есть метрополитен, но скорее всего — они погибли без света, еды и должной медицинской помощи. Или просто пали под ударами пожирателей, не в силах вовремя запустить электрогенераторы и активировать защиту, которая в то смутное время только-только была изобретена. Так или иначе, но никто не знает — где еще могла сохраниться человеческая жизнь. Мы пытались прорыть подземный ход к Вашингтону, но проект «Линкольн» давно свернули — как говорили нам, не хватило денег и места под сброс камня. Требовалось возводить дорогостоящие сверхновые башни, защитные бункеры и системы обнаружения пришельцев. Вполне логично со стороны властей — сохранить то, что имелось. Ведь человечество стояло на краю пропасти…
Даже сейчас мы недалеко ушли от ее края, лишь играемся со смертью, опасно балансируя на краю жизни и полной погибели.
Пожиратели не дают нам покоя. Иначе почему мы прячемся, зачем нужна «Цитадель»? Почему погибают люди и почему нельзя защитить весь город одним барьером? Одни вопросы. И ни одного ответа.
И кто такие наши враги — кто, черт побери, эти ану?
— Говорю — же, молоко скиснет. — Вновь прервал моего внутреннего философа бесцеремонный мистер МакКаллен.
— Как думаете? Над океаном тоже вечный туман? — Неожиданно даже для самого себя выпалил вопрос, не имевший ничего общего с моими мыслями.
Суша, как предполагают ученые, и по сей день покрыта густым туманом. Также, считается, что погибли все млекопитающие, птицы и рептилии, если не вся наземная фауна. Обитатели морских глубин, по всей видимости, тоже не выжили. Пожиратели не оставят шанса даже таракану. Монстры.
— Не знаю, Рэт. Никто не знает. — Ответ вполне ожидаемый. — Если океан вообще существует в том виде, в котором его помним мы. Прекрасный. Лазурный. Безбрежный. — Мистера МакКаллена понесло. — Теплый и ласковый летом, суровый и леденящий зимой. Как же я скучаю по океану.
— Уважаемые жители Далласа! Спецподразделение полиции «Цитадель» информирует. Угроза ану ликвидирована. — Проговорил монотонный, немного неестественный женский голос автоматической системы оповещения, спасая меня от словесных мемуаров полковника.
— Все, с незваным гостем покончено. — Обрадовался я.
— Семнадцать минут. Оперативно, однако. — Мистер МакКаллен несколько недоверчиво поглядел на часы, как бы сомневаясь в правдивости электронного табло, показывающего дату и время на одной из стен убежища.
— Признаюсь, удивлен. — Ответил я. — Надеюсь, никто не пострадал.
— Возможно и так, но сильно сомневаюсь. Подозреваю, это был одиночка. И его быстро поймали и обезвредили. — То есть уничтожили. — Но, наверняка он успел поживиться перед смертью. — Полковник говорил, словно о корме для домашних питомцев, а не о живых людях, что немного раздосадовало меня, но я решил не показывать виду и не ввязываться в полемику.
— Одиночка?
