А Египтом правил ее род. Прекрасные и безжалостные потомки богов.
Кому, как не ей — с ее умом и талантами, — спасать страну? Ее отец оказался безвольным правителем. Да и предшественники ничем от него не отличались, способные лишь предаваться многочисленным излишествам, доступным им в силу царственного положения. Клеопатра и ее бабка, напротив, завоевывали новые земли. Они заключали союзы и достигали соглашений. А этот обряд будет венцом трудов Клеопатры.
Почему же ей страшно? С ее дрожащей ладони слетела капелька крови, забрызгав образ богини. Она поспешно убрала руку за спину.
— Раздобудьте мне заклинание, — приказала она своим мудрецам. Тогда ей уже стало понятно, что Октавиан не намерен отказаться от своих притязаний на Египет. — Заклинание, которое позволит вызвать бога или богиню.
Николай Дамасский, наставник ее близнецов, отыскал текст где-то в своем собрании, хотя и жаловался, что он неполон. Часть свитка погибла при пожаре Александрийской библиотеки. Уцелевший пергамент был маловразумительным.
Клеопатра призвала к себе другого мудреца, египтянина. Она приказала ему помочь в переводе. При виде свитка тот вздрогнул.
— Где его нашли? Он не должен существовать. Его не следует использовать необдуманно, — с негодованием заявил он.
— Неужели? — произнесла Клеопатра. — Ко мне это не относится. Ты полагаешь, Египтом правят необдуманно?
— Заклятие запретно, — уперся он.
— Я — царица. Для меня не существует никаких запретов. И я сама исполню обряд.
— Значит, ты глупа, — сказал египтянин, глядя ей прямо в глаза.
Она была потрясена. Как он посмел говорить с ней таким образом? Она пока еще правит страной, хотя и неизвестно, долго ли это продлится.
— В утраченной части текста должны находиться заклинания, защищающие фараона, который вызывает богиню. Не воображай, будто твое положение заставит Сохмет тебе повиноваться. Она уничтожает все на своем пути. Такова ее природа. Ее непросто обуздать.
— Я полагала, ты человек образованный, а не какой-нибудь неграмотный крестьянин. Переводи. Что я буду делать, не твоя забота.
— Нет, — ответил он дрогнувшим голосом. — Я не могу.
— Тогда ты умрешь, — предупредила она.
Как он осмеливается препятствовать спасению Александрии?
— Лучше я погибну от руки царицы, чем это сделает богиня Сохмет.
Некоторое время Клеопатра в упор смотрела на ученого. Его храбрость произвела на нее впечатление, но отказ вывел из себя. По ее приказу его обезглавили. Перепуганный Николай закончил перевод в одиночку.
Теперь она наблюдала, как кубок наполняется кровью. Внезапно Клеопатра ощутила, что в душе вновь всколыхнулся ужас, который она подавила утром. Она поставила кубок рядом с изображением Сохмет и зажгла благовонную пирамидку. «Запах смерти, — подумала она, глубоко втянув носом воздух, и быстро поправилась: — Нет, запах победы».
Со дня битвы при Акциуме прошел год.[6]Октавиан, которого Клеопатра помнила еще ребенком, провел эти месяцы, дразня Египет и одновременно собирая силы для нападения. Худенький мальчик со светло-серыми глазами вырос.
В последний раз она видела его шестнадцать лет назад, во время визита к своему тогдашнему возлюбленному, Юлию Цезарю. Ей исполнилось двадцать два, и она уже родила Цезариона — первого и единственного сына Цезаря. Октавиан, исхудавший, как скелет, метался в бреду на постели. Именно тогда Цезарь и Клеопатра прибыли в дом его матери.[7]
Если бы она знала, что этот мозгляк, внучатый племянник римского императора, возьмет ее город в осаду! Она могла бы убить мальчишку и избавить себя от многолетних страданий.
Но она просто присела на край постели и отвела с пылающего лба тонкие вьющиеся волосы. Октавиану было только семнадцать, но выглядел он как двенадцатилетний подросток. Он открыл глаза и устремил взгляд на Клеопатру.
— Я умираю? — прошептал он. — Они ничего не хотят мне говорить.
— Нет, конечно. Ты проживешь долгую жизнь, — пообещала она. А его сердце лихорадочно билось под почти прозрачной кожей, обтягивающей торчащие цыплячьи косточки.
«Бедняжка», — вздохнула она, заботливо укутывая его одеялом напоследок.
Теперь «бедняжка» обладал такой властью, какая и не снилась никому в мире.
По его милости Клеопатра провела целый год в бесплодных попытках подкупом и уговорами выжать из соседей-правителей обещание покровительства. А еще она неустанно утешала мужа. Антоний тяжело переживал поражение при Акциуме, винил лишь себя. Клеопатра так не считала. Она — царица. Ей следовало быть умнее и не ошибаться, но она допустила в той битве много оплошностей. Тогда она не сомневалась, что в первую очередь необходимо сохранить средства для продолжения затянувшейся войны. Поэтому, когда поражение в битве стало неизбежным, она бежала в Александрию вместе со всем золотом. Муж прикрывал ее корабли своими галерами, что дало Октавиану возможность очернить Антония. Он, дескать, променял родину на чужеземную царицу.
Римские войска Антония, пятьдесят с лишним тысяч людей, покинутые своим полководцем, перешли на сторону Октавиана. Египетские легионы превратились в жалкие крохи. Октавиан провозгласил себя победителем и всюду трубил о полном триумфе.
Теперь, не встречая на своем пути практически никакого сопротивления, он подобрался к берегам Александрии. Пока неприятеля сдерживал Антоний с немногочисленной горсткой верных ему солдат. Октавиан полагал, что уже завоевал Египет.
Он поспешил.
Ритуальный кинжал оказался заточен настолько остро, что им можно было мгновенно убить. Жертва даже не успела бы заметить раны. Впрочем, если заклинание не подействует, погибнет не Октавиан. Клеопатре незачем находиться от него в такой опасной близости.
А если ей не удастся вызвать богиню, умрет она сама — от собственной руки. Клеопатра никогда не позволит римлянам взять ее в плен, бахвалиться ею как трофеем в триумфальных шествиях по улицам империи. Они с Антонием договорились, что, если враг возьмет город, оба покончат с собой. Другого выхода нет.
Но где же он? Клеопатру скрутила новая волна паники. Она давно послала гонца, Антоний уже сто раз мог вернуться во дворец.
Она заставила себя успокоиться. Нельзя тратить ни минуты на переживания. Времени слишком мало. Агатовый кубок полон искрящимся багрянцем, Сохмет примет его.
Иначе Египет падет, а с ним — и Антоний с Клеопатрой. Но царица еще не готова умирать.
