характере: кто-то излишне горяч, кто-то флегматичен, у кого-то душа нараспашку, а кто-то вечно замкнут в себе. Мы разные! Но это не мешает нам работать сообща.
— Наверное есть смысл добавить немного юмора? — предположил Корн.
— А как же! Думаю, у каждого розыскника в багаже есть куча самых разных комичных историй, которые так и просятся на экран.
Я тронул Ахметджанова за плечо.
— Вот, например, ты — с тобой ведь приключались иногда какие-нибудь курьёзы, нелепицы?
— Со мной никогда и ничего не происходило, — официальным тоном объявил он.
— Ладно, с тобой всё ясно! Зато у меня этих историй — полным полна коробочка! — засмеялся я. — Ну и ещё остался сюжет. Как минимум — он должен быть развлекательным, но не глупым. Во всём должна быть своя логика: как в действиях преступника, так и в поступках сыщиков. Чёткая и понятная логика! — повторил я. — Убийца лишает жертву жизни не просто так, а по конкретному и чёткому мотиву: месть, личная неприязнь, жажда наживы… Эта условность, которую нам и зрителю придётся принять. Таковы законы жанра! И, конечно, же: погони, перестрелки, схватки в рукопашную… Мы ведь обязаны думать о нашем молодом зрителе!
Я остановился, понимая, что меня конкретно несёт и, дай мне такую возможность, буду разглагольствовать хоть целые сутки, опираясь на детективные фильмы и полицейские процедуралы моего времени, включая легендарные сериалы «про ментов».
Директор задумчиво крутил в руках конфетку, не решаясь отправить её в рот. Чувствовалось, что я подкинул ему пищу для размышлений.
— Знаете что, Григорий Олегович, — вдруг произнёс он. — А почему бы вам не взяться за это дело?
— За что? — не сразу сообразил я.
— Да за эту картину про советских сыщиков! Вы знаете, что такое сценарий?
Я кивнул.
— Слышал немного.
— Тогда проще. Напишите, пожалуйста, сценарий фильмы… Всё, как вы рассказывали: про героя, про его команду. Про всякие расследования… Понимаю. Что с первого раза может что-то не получится, но я познакомлю вас с людьми, которые — если что — доведут ваш сценарий до ума. Мне почему-то кажется, что у вас должно получиться.
Напарник хмыкнул.
— Гриш, ты слышал — а? Где ты, а где фильмы⁈ Да ты у нас даже отчёты писать не любишь, а тут вона как — синематограф!
— Григорий Олегович, попробуйте, пожалуйста! Чего вам стоит⁈ — взмолился Корн.
Я задумался. Это может стоить мне уймы драгоценного времени, нервов и прочих прелестей творческого труда. Да, я в прошлом немного баловался сочинительством, но то было так… любительство, причём для узкого круга своих.
С другой стороны — у меня ведь реально огромный культурный багаж за плечами, куча просмотренных фильмов, прочитанных книжек, да и собственный опыт ещё никто не отменял.
Что если удастся придумать что-то… ну не уровня «Рождённая революцией», но всё равно захватывающее и нескучное. Я ведь когда-то в милицию во многом пошёл под воздействием книг и кино, только потом проникся настоящей «романтикой».
Сейчас для уголовного розыска наступили не самые лучшие времена: зарплата у нас откровенно копеечная, а беготни и суматохи выше крыше, домой попадаешь поздно, уходишь рано — семья фактически не видит. Часто приходится видеть боль, грязь, человеческие страдания, погубленные души и жизни… Это совсем не просто, требует определённого нравственного стрежня что ли.
Потому в уголовный розыск должны идти не просто так, а по призванию! В идеале с возможностью отбора лучших.
Рекламная агитка? Почему нет! Пусть у молодых так же горят глаза, как когда-то у меня.
Кто как не мент поднимет и раскроет эту тему?
— Хорошо, Яков Абрамович, я попробую. Когда вам нужен сценарий?
— Вчера, — засмеялся директор. — А если серьёзно: чем раньше — тем лучше. Если у вас получится, я найду для фильмы место в следующем финансовом году. И да — с точки зрения гонорара… Как понимаете, тут могут возникнуть трудности…
Понятно, пошли старые песни о главном.
— Договоримся, — хмыкнул я.
— Гриша, ты случаем не с ума сошёл? — покачал головой Ахметджанов.
— Нет. Я же тебе говорил: у меня теперь карт-бланш от Барышева!
Он нахмурился, пристально вгляделся в меня.
— Где бланш? Под каким глазом? Не вижу ничего!
Я улыбнулся.
— Не там смотришь, дружище! Я потом тебе всё объясню.
Глава 4
Броневик мы с Ахметджановым нашли в гараже при киностудии. Скорее всего, это и был тот самый аппарат, который я видел. Напарник оползал его вдоль и поперёк, но ничего полезного для себя и следствия не нашёл, разве что резюмировал коротко, совсем как в «Белом солнце пустыни».
— Стреляли…
— Естественно, — сказал я. — Его же снимали в кино. Надеюсь, палили холостыми…
В кино, как известно, бывает всякое — достаточно вспомнить трагическую смерть сына Брюса Ли Брендона.
— Если б стреляли боевыми, мы бы с тобой об этом узнали в числе первых, — усмехнулся Ахметджанов.
— Это точно. Ты как — сильно торопишься?
— А что?
— Да мне надо тут ещё немного поболтаться…
— Насчёт сценариев что ли?
— В точку.
— Не, я, пожалуй, пойду. Всё, что мне надо, я увидел.
— Тогда бывай!
Ахметджанов уехал, а я вновь вернулся в центральный корпус и стал прохаживаться по коридору с фотографиями.
Мимом как раз пробегала миниатюрная «гимназисточка» — похоже, снималось какое-то кино о дореволюционном прошлом.
— Девушка! — остановил я её. — Не подскажите, что за актёр на этом фото?
Я показал в колоритного «Батьку Махно».
Актриса развернулась, и мне стало ясно: школьная униформа, гибкий стан, парик и тонна грима на лице сыграли со мной злую шутку. «Девушке» было хорошо за сорок.
— Спасибо за комплимент, юноша! — отозвалась она хриплым прокуренным голосом.
Ей стоило молиться, что кино пока чёрно-белое и немое, иначе вряд ли бы довелось играть такие роли.
— А разве там не подписано? — продолжила она.
— Подписано, — кивнул я. — Только я сомневаюсь, что у этого артиста в удостоверении личности так и написано — Ян Краснопролетарский…
Актриса хихикнула.
— Ваша правда, молодой человек. Наш Ян — конечно, не Ян и вовсе не Краснопролетарский. Только я не уверена, что могу открыть вам его настоящее имя…
— Мне вы можете! — широко улыбнулся я.
— Почему?
— Потому что я пишу сценарий для нового фильма,
