для обучения дворянских детей. Их обучали дворцовым наукам, а также военному искусству: либо действиям в пехотных рядах, либо появлялась возможность стать «крылатым всадником». Участь высокородных детей, на которых возлагались определённые надежды.
— Дисциплина в том училище на весь период будет разумной и кроткой. Детей воспитывают в духе заповедей Божьих, в благонравии, правде и любви, ни яростью, ни гневом, ни жестокостью, а снисходительно и терпеливо, чтобы в детскую душу не западали страх и уныние, — добавил елейным голосом Фёдор Васильевич.
— Но розги никто не отменял, и за провинности всегда следует нести наказание, — добавил Владимир Васильевич. — Брат мой младший, думаю, что полезно тебе будет отучиться в этом заведении пару лет. Тогда ума-разума наберёшься и станешь не только себе хозяином, но ещё и людьми повелевать научишься. Без этого никак. Иначе власть может глаза застить и натворить можно разного-всякого-нехорошего.
— В Царское училище? Снова за парту прыгать? Мне как-то это не с руки. Я бы хотел получить всё и сразу, — я скрестил руки на груди.
Да, это было нагло и хамски. Поэтому и последовала волна возмущённых возгласов, прокатившихся по рядам бояр и дворян. На лице же царя и царевичей не дёрнулся ни один нерв. Они явно ожидали мои слова и не были удивлены подобному.
Чёрт побери, как же они плохо обо мне думают…
— Строптивый, — покачал головой царь-батюшка. — Прямо как я в молодости. Тоже хотел всё и сразу, поэтому и наломал немало веток, нарубил немало дров… Но нет, сын мой, сперва обучиться нужно самоуправлению, а потом уже и людьми управлять. И если ты не согласен…
Отец недоговорил, но и так было понятно: или я учусь в училище, или же волен проваливать на все четыре стороны. Меня устраивал и последний вариант, тем более что слуга уже всё сделал, но… Надменное лицо батюшки вызвало в моей душе негодование. Он бросал мне вызов и делал это при всей своей придворной своре. И если я сейчас дам заднюю, то в стране каждая собака будет смеяться вслед.
— Куда же мне с таким лицом? — показал я на свою покоцанную рожу. — Это же весь царский род опозорю подобной харей…
— Шрамы украшают мужчину, но если волнуешься об этом… — улыбнулся батюшка, но потом кивнул той самой женщине, которая была покрыта бородавками. — Мария Никифоровна, есть шанс исправить?
— Я думаю, что могу… приложить все усилия, — с придыханием произнесла та самая бородавчатая любительница молоденьких мальчиков.
Мне в этот момент захотелось со всех ног рвануть прочь. Может быть, даже с помощью нескольких рывков смыться из зала, но…
— Я принимаю ваше предложение, царь-батюшка, — поклонился я трону.
* * *
Через три часа после приёма. Покои Владимира Васильевича.
Старший сын царя Василия Ивановича хмуро смотрел на экран монитора. Его палец застыл над клавишей. Одно нажатие и пойдёт вызов человеку, который является убийственной царской десницей. К этому человеку обращались в крайнем случае. В очень крайнем случае.
Нажать или не нажать?
С одной стороны Иван брат, но с другой стороны… История знает множество примеров, что братские чувства ничего не значат на пути к власти. Родственников много, а трон всего один. И чтобы усидеть на нём порой требуется жесткость основания. Чтобы ни одно землетрясение не посмело покачнуть этот символ власти.
А то, что сделал этот засранец, не подходит даже под определение землетрясения. Это всего лишь воздушный толчок, но… Но! Если позволить этому толчку остаться без последствий, то это покажет слабость будущего царя.
Надо же — так легко прорвался через заградительное заклинание и мазнул косточкой по шее. Сука! Косточкой по шее!
Что может быть унизительней? Только если бы ещё навозом намазал, гад такой… Шутник хренов!
Ничего не должно показывать слабость царя! Народ должен видеть, что им управляет железная рука, которая может не только награждать, но и карать тех, кто позволяет себе лишнее!
Желваки сыграли несколько раз на чисто выбритых щеках Владимира Васильевича, а после он решительно нажал на клавишу. Пошел сигнал. Ещё было три секунды для обдумывания и сброса, но они прошли быстрее мига.
На экране показался зрачок. Кошачий. Продолговатая прорезь тьмы в обрамлении желтого круга мотнулась влево-вправо, словно оглядывая комнату за спиной вызывающего, а после уставилась на Владимира Васильевича.
— Третий лишний, — проговорил наследник престола.
Мохнатое веко моргнуло, скрывая желтый зрачок, и вызов оборвался.
Владимир Васильевич откинулся на спинку кресла и вытер выступившую на лбу испарину. Он посмотрел на влагу на ладони — когда только успела появиться?
Однако, дело сделано. Заказ отправлен. Дальше остается только ждать.
Глава 3
«Каждый ведарь достоин своего обеда. Если ведаря не приглашают к обеду — значит ведарь только окончил завтрак»
Кодекс ведаря
Позже меня провели в менее просторные покои. Тут уже не было той пафосности и помпезности, которые я наблюдал немногим ранее. Зато тут была куча защитных заклинаний и обереги по углам комнаты поблёскивали не просто так. А ещё бородатые стрельцы возле двери просканировали меня взглядами так, что я почувствовал кожей лучи рентгена из их глаз. Просветили насквозь, до печёнок достали.
Провожавший служка сразу испарился, стоило мне пересечь черту двери. Я остался один. Время осмотреться у меня было. В эту комнату меня завели неслучайно, явно для какого-то серьёзного разговора. А если разговор будет серьезным, то стоит принять кое-какие меры.
— Тычимба? — проговорил я вполголоса.
— Внимаю, хозяин, — прошелестело еле слышно.
— Прошерсти покои на предмет прослушки.
— Уже сделано.
— Результат?
— Три ушка заткнуты, два глазка спят. Стукачки переведены в режим бездействия, — отчитался мой невидимый слуга.
Сейчас мой слуга невидим, но вот в другое время может принимать вид расплывчатой фигуры с завихрениями дымка внутри. Мы с ним вместе заходим уже не в первую жизнь защитника человечества, поэтому начали понимать друг друга с полуслова.
— Тогда сиди и слушай, по возможности — записывай! — скомандовал я всё так же вполголоса, а потом развернулся к двери, за которой послышались уверенные шаги.
Дверь беззвучно отворилась, и на пороге возник один из бородатых стрельцов. Он кинул внутрь комнаты новый сканирующий взгляд, не нашёл ничего любопытного и поэтому отшагнул в сторону, застыл у двери, взяв на изготовку серебряный бердыш.
Этот топор на длинной рукояти скорее дань традициям, чем необходимое оружие. В условиях помещений им особо не помашешь, но в отличие от старинных бердышей этот может складываться до пределов обычного топора, а также имеет несколько неприятных сюрпризов. Вот на древке этого видны руны молний и льда, значит, может как
