заметил, но я-то знал, куда смотреть краем глаза. Что же, дело, в общем-то, сделано. Мой слуга Тычимба сделал своё тёмное дело. Что же, можно и закругляться, но…
Царь-батюшка посмотрел на старшего сына, тот вздохнул, а потом взял с подноса три вишенки на веточке. Одну из них Владимир Васильевич откусил и начал пережёвывать. Что же, для понимающих достаточно. Я себя к числу последних как раз и относил. Если такой знак случился, то… Ещё и Фёдор Васильевич еле заметно кивнул и начал перебирать чётки из тридцати бусин. Как будто в уме проговаривал заупокойную.
Эй! Вы чего? Я же хотел только появиться, запустить своего слугу в скопище дворянского отребья и потом попировать вволю на честно украденные деньги! К чему такие телодвижения?
Я понимаю, что другаку хрен с маслом, а не место возле престола, но чтобы вот так вот… Нет, ребятушки, так дело не пойдёт! Я не хочу, чтобы меня пускали в расход! Я не выполнил ещё то, ради чего пришёл в этот мир!
Ещё и царица так кисло улыбнулась, как будто её спросили о вкусе откушенного лимона!
Все намёки налицо! Меня не хотят оставлять в живых — для царственных особ я неудобная косточка. Косточка?
Как раз косточку Владимир Васильевич и сплюнул на поднос так, что звук заставил вздрогнуть нескольких благородных дам неподалёку. Он прогремел подобно грому среди ясного неба. В голове промелькнула мысль о небольшой шалости, способной изменить мнение собравшихся о моей скромной персоне.
— Я хотел бы оставить тебя возле престола, сын мой, — проговорил наконец царь-батюшка. — Ты бы научился…
— Научился бы интригам и славословию? — нагло перебил я царя. — Так не надо, батюшка, а то ведь не ровён час сорвусь и натворю дел каких нехороших. У ведарей же психика ни к чёрту, чуть что — сразу за нож хватаются!
— А-а-ах… — прокатилась по рядам дворян волна удивления.
Тут же из теней рядом с престолом выступили царские стрельцы. Мечи из украшенных ножен блеснули сантиметрами стали. Также показались пистолеты, но дула пока направлены вниз. Однако это был толстый намёк на не менее толстые обстоятельства. Я ухмыльнулся в ответ. Они с мечами и пистолетами, а у меня даже боевой нож отобрали!
М-да… Мир вообще несправедлив, а к таким, как я и подавно…
Старший брат чуть сдвинул брови, но не проявил никакой эмоции. Вот же выдержка! Он сплюнул на подставленную чашечку ещё одну вишнёвую косточку, и в этот момент я рванулся вперёд.
Рывок ведаря малоразличим. Рывок требует сосредоточения сил, мышц, сухожилий. Для обычного обывателя моя фигура просто размазалась в воздухе, а в следующий миг я появился возле старшего брата. Одно движение руки — и снова рывок обратно.
Материализовался на том же месте, откуда начал движение. Возможно, на три сантиметра ближе к выходу. Так… на всякий случай…
Я поклонился, не спуская глаз с обнаживших мечи стрельцов:
— Я же говорю — нервы вообще никуда не годятся! Чуть что — сразу ножиком по горлу…
— Брат мой, что у вас на шее? — вскинул брови Фёдор Васильевич.
Владимир Васильевич автоматически провёл рукой по шее и уставился на красную полосу. Он заморгал, обвёл взглядом зал для приёмов, остановился на мне и проговорил:
— Ты меня убил?
Раздался женский вскрик. Какие-то дамы упали в обморок, а в мою сторону сразу выметнулись боевые обереги. Стрельцы сделали шаг вперёд, выставили перед собой не только мечи, но ещё и пистолеты. Ещё секунда — и бросятся свинцовые пчёлы на одиноко стоящего юношу. Того и гляди — полетят мои клочки по закоулочкам. Поэтому я сразу же поднял руки вверх и показал, что в правой была зажата вишнёвая косточка.
Примирительно улыбнулся:
— Владимир Васильевич, брат, это всего лишь шалость. Хотел своей скоростью похвастаться, а ненароком вас зацепил косточкой. Это лишь остатки сока, а вовсе не кровь. Недостаточно ловок я оказался…
Ну не скажу же я, что спецом провёл косточкой по подбритой шее брата. Нет, пусть думает, что это я такой недоучка-недотёпа, хотя и очень быстрый.
Единственно, что мне не понравилось — лёгкий посторонний запах от косточки, как будто её промыли в средстве для отбеливания. Тонкий, едва уловимый даже для ведаря, а для обычного человека и подавно неразличим, однако… Он был! И этот запах мне очень не понравился!
А не понравился тем, что это был запах яда! Запах алкотелея, редкого растения с Кавказских гор… Концентрация небольшая, способная убить разве что блоху, но этот грёбаный яд имеет неприятную способность накапливаться, и если не вывести его специальными противоядиями, то может и на тот свет отправить. Так что да — мне этот запах не понравился.
А вот брату не понравилась моя невинная шутеечка! Недаром же между мной и братом начал проявляться в воздухе образ здоровенного медведя. Пока что только лёгкие контуры, но того и гляди — через секунду-другую на меня бросится огромный шатун с горящими глазами и стальными когтями.
— Да ты… — побагровел старший брат, но остановился, когда почувствовал прикосновение отца.
Отец не касался руками, ему этого и не нужно было делать. Всего лишь лёгкое воздушное касание. Старший брат наткнулся на сурово сдвинутые брови отца. Братишка не выдержал взгляда и понурился. Образ медведя растаял в воздухе.
Не дело это — царевичу лицо терять перед слугами. Вот когда взойдёт на престол, тогда и будет самодурствовать, а покуда нужно спокойствие и равнодушие показывать.
— Вижу, что неплохо тебя ведари обучили трюкам разным, — сдержанно проговорил батюшка, своей речью показывая пример для подражания. — Но вот манерам, этикету и поведению не обучали…
— Да перед кем там манерами хвастаться? Перед упырями или умертвиями? — хмыкнул я в ответ. — Так тем не до реверансов было, им бы побыстрее тебя сожрать, и дело с концом. А мне уж после упокоения и подавно выкидывать коленца перед дохлыми чудовищами не с руки — до лечебки бы порой доползти.
Отец снова взглянул на побагровевшего старшего брата и усмехнулся:
— Думаю, что я предоставлю тебе возможность получить должное по праву крови. Но если хочешь править людьми, то этому нужно научиться, Иван. Поэтому если не передумал, то отправляешься на обучение в Царское училище на Белоозеро и проходишь курс молодого дворянина. И если ты сможешь продержаться и не вылететь, то я предоставлю тебе место губернатора южных рубежей. А уж если вылетишь, то пеняй только на себя. Ну что, готов принять подобное испытание?
— То есть, я стану жильцом? — уточнил я на всякий случай.
«Жильцами» здесь называли присланных
