завела фургон. — Познакомлю тебя с напарником. Вам обоим нужно будет хорошенько выспаться перед заданием.
— Напарник? Вы не говорили мне ни о каком напарнике! — Варя уселась рядом и поставила рюкзак в ноги. — Я думаю, что мы с Васей отлично справимся без всяких там напарников.
Идея о напарниках совершенно ее не радовала, и уж тем более ей не хотелось делить свои денежки с кем-то еще.
— Ох, прошу, не волнуйся. Он вполне приятный человек, будет сопровождать тебя.
— Он? — воскликнула Варя. — Я буду работать с каким-то там пацаном? — Она скатилась на сиденье и прикрыла глаза рукой.
— Ну, пацаном его вряд ли можно назвать, — улыбнулась женщина. — Он тебе в дедушки годится.
— Ха! Он что, старик? Отличный напарничек! — съязвила Варя.
— Он, как вы сейчас говорите, «шарит тему». Без его знаний тебе не удастся даже приблизиться к этой вещичке.
Автомобиль негромко тарахтел, петляя по ночным улицам. Редкие прохожие бросали на неприметный фургончик безразличные взгляды и продолжали идти по своим полуночным делам.
— И что за вещичка? — Варя достала сигареты из рюкзака и покрутила пачкой перед хозяйкой автомобиля. — Можно я закурю?
— Кури, если хочешь… А насчёт цели нашего маленького мероприятия я расскажу завтра. Сегодня мы просто поболтаем, познакомимся поближе. Меня, кстати, зовут Марго. А как твое имя?
— Варвара, — представилась Варя, а затем указала на птицу. — А это Вася. Он сорока. У них нет отдельных названий для самцов и самок.
— Красавец! — женщина кинула взгляд на пернатого друга Вари. — И еще… Когда мы приедем, нас будет ждать мой друг. Прошу тебя не говорить ему о наших планах. Хорошо?
— Тот самый, у которого мы будем заимствовать покрытую тайной вещичку? Ха-ха.
— Именно.
— Да ла-а-адно-о-о… — если бы Варя умела красиво свистеть, то непременно бы присвистнула от удивления. Некоторое время она ехала молча, обдумывая странную просьбу Марго, а затем решила, что раз наниматель о чём-то просит, то эта просьба неспроста. Вместо кучи вопросов, вертящихся на языке, она задала всего лишь один: — А можно, пока мы едем, радио включить?
— Да, конечно, выбирай волну.
— Я "Зарю" люблю… — Варя нажала кнопки на магнитоле и включила любимое радио. Илья Чёрт, солист группы "Пилот", исполнял свой бессмертный хит "Сибирь", которому в этом году стукнуло пять лет. Девушка поудобнее развалилась на пассажирском сиденье и закурила, размышляя о невероятном везении, так внезапно свалившемся ей на голову.
"…Рваные кеды по первому снегу.
В драных носках да по талому льду.
Голой ногой по живому асфальту.
И восемь километров по дороге…
В Сибирь! Ехх-хо! На-на-на-на!".
Выпьем, закусим, покалякаем
За время поездки на старом фургончике Иннокентий разговорился с Марго и та объяснила, что человек, с которым он должен идти на выставку, еще не прибыл, и ей придется ненадолго отлучиться, чтобы встретить его. А пока Иннокентий сможет поужинать и насладиться обществом ее друга, который привез с собой отличную бутылку виски.
— Виски — это замечательно, — пропел старый художник, мысленно потирая руки.
— Я рада, что мы поняли друг друга, Иннокентий Фёдорович. — Марго улыбнулась и остановила автомобиль у подъезда многоэтажного дома. — Пойдемте скорее.
— Лечу, лечу!
Через несколько минут они вышли из увешенного зеркалами лифта и оказались на пороге огромной квартиры. К удивлению Иннокентия, внутри не было ни одной двери. Их заменяли широкие арки, оформленные в восточном стиле и увешанные различными амулетами и иконами. Ещё одним любопытным элементом оформления оказались окна, заклеенные тёмной плёнкой, а также необычные надписи на неизвестном языке на стенах. В остальном же квартира выглядела совершенно обыкновенной, но при этом чертовски роскошной: мебель с тонкой резьбой, изумительной красоты посуда, книги в дорогих переплётах, картины в разных стилях и цветы, греющие листики под ультрафиолетовыми лампами.
Иннокентий с интересом осмотрел интерьеры комнат, вымыл руки, проверил свою картину, оставленную в коридоре, а после отправился на кухню, где Марго представила своего знакомого.
— Иннокентий, хочу познакомить вас с моим хорошим другом. Это Станислав… Станислав Огурцов. Вы могли слышать о нем из радиоэфиров или читать статьи в газетах. Стасу принадлежит одна из самых крупных коллекций старинных украшений.
— Приятно познакомиться, — поздоровался старый художник. — Это большая честь для меня! — Иннокентий обхватил протянутую руку Стаса обеими ладонями и судорожно затряс ее, выражая тем самым уважение. Хотя, сказать по правде, он никогда не слышал об этом коллекционере, так как не разбирался ни в чём, кроме изобразительного искусства. Но сам факт того, что человек имеет связи в нужных кругах и сможет помочь в продвижении его картин, заставлял играть роль самого преданного фаната, наконец-то встретившегося со своим кумиром.
— И я рад встрече! — поприветствовал в ответ новый знакомый. — Присаживайтесь за стол, угощайтесь. Выпьете?
— С превеликим удовольствием! — Иннокентий аккуратно уселся за стол, на котором стояли тарелки с бутербродами, различными колбасами и сырами, и сложил руки на коленях в ожидании хваленого виски.
— Стас, мне придется оставить вас. Надеюсь, что буду не слишком поздно, а если задержусь, то покажи Иннокентию его комнату на сегодняшний вечер, — сказала Марго, удаляясь из квартиры.
— Конечно, поезжай, дорогая. Мы найдем чем себя развлечь, — отозвался Станислав, разливая виски по стаканам.
Станислав был крупным мужчиной, с кудрявыми волосами и небольшой бородкой, и тем нелепей на нём смотрелись темные, почти обтягивающие брюки и яркая клетчатая рубашка в нежно-розовых тонах. На руке красовались явно дорогие часы, запутанные в широкую цепочку, на полной шее болтался громадный амулет, а пальцы были унизаны перстнями разных форм.
Иннокентия удивляло странное сочетание одежды и украшений, но после экспонатов современного искусства и необычного оформления квартиры, он сделал вывод, что просто слишком стар для понимания нынешней моды, и решил не обращать внимания на внешний вид нового знакомого, сосредоточившись на стакане с янтарной жидкостью.
— Отличный виски! — заявил он после первого глотка. — Я такого и не пробовал раньше.
— Это односолодовый скотч "Gleinfiddich" 1937 года, выдержанный в бочках из-под хереса, — ответил Станислав будничным тоном, поднеся стакан к источнику света. — Видите, какой
